Фата моргана

Зато под нарами второй палатки мы нашли эмалированное ведро и кусок хозяйственного мыла. Это была ценная находка! За время нашего похода мы с Юрой изрядно обросли грязью, и возможность привести себя в порядок была неоценимой.

Место в котором мы оказались, как нельзя лучше подходило для кратковременного отдыха и мы решили отдохнуть здесь до следующего дня. Протопив печку, мы согрели воду и устроили себе баню С помощью Юриного ножа мы привели в порядок отросшие в последнее время бороды, с. Выстиранное белье было повешено над печкой, чтобы быстрее сохло. Подбросив в печку дров, мы сварили в котелке гречневую кашу с тушенкой, выпили несколько кружек чая, и завалились спать, подложив под себя верхнюю одежду. Такого уютного и теплого ночлега у нас давно не было!

Утром я спустился к ручью, чтобы умыться и почистить зубы. (Юра научил меня чистить зубы размочаленной на конце веточкой кедрача.) На середине пути мое внимание привлекла облезлая  железная труба, вертикально торчащая из земли .

"Не могла же она попасть сюда сама"! — труба не поддавалась. Я раскачал ее и сделал отчаянный рывок.  На этот раз мои усилия увенчались успехом. За трубой потянулась цепь, которая  выдернула из-под земли тяжелую  крышку. Стальная коробка была набита самородками и тяжелыми мешочками с золотым песком, а сверху лежал заклеенный почтовый конверт.

Юра был потрясен моей находкой.

— Эта очень большой деньги, — сказал он, после некоторого раздумья, — но мы не забрать их отсюда сейчас. Эта очень опасен сейчас! Но если забрать их потом, мы будем иметь богататый, просто как милиционер…

— Давай-ка посмотрим, что здесь написано!

Мы, участники Камчатской экспедиции Ленинградского горного института, высадились здесь двадцать пятого мая тысяча девятьсот сорок первого года, с целью разведки нового золотоносного месторождения, — читал я. — За полевой сезон тысяча девятьсот сорок первого года нами проведены поверхностные горные выработки для оценки рудности месторождения. По категории Р1 ресурсность приближается к двадцати двум тоннам…

Большой лист бумаги был густо исписан мелким и корявым почерком, а на сгибах бумага оказалась изрядно заплесневелой. Из-за этого я так и не смог разобрать некоторые слова, но в целом смысл письма был достаточно ясен.

Здесь были геологи. Их радиостанция сломалась вскоре после прибытия, и все лето люди проработали, ничего не зная о ни о войне, ни о начале блокады Ленинграда. Весь полевой сезон они работали не покладая рук; собирали образцы, закладывали шурфы, и проводили шлиховое опробование.

К осени стало ясно, что  золота в этих местах много. Пора было собираться домой. Со дня на день люди ждали, что за ними придет судно, но его все не было. Поздней осенью двое мужчин ушли за помощью, но не вернулись. До ближайшего жилья нужно было пройти сотни километров через горные реки и глубокий снег, — в этих условиях у геологов почти не было шансов добраться до цели.  Оставшимся членам экспедиции пришлось готовится к зимовке, несмотря на нехватку теплой одежды и продуктов.

Весной отчаявшиеся и больные цингой геологи, решили добираться до ближайшего поселка самостоятельно, и были вынуждены оставить здесь все лишнее, в первую очередь золото и золотой песок.

В найденном нами тайнике не было топографических карт, отчетов о проделанной работе, и других документов, вероятно, геологи забрали их с собой. Позднее, будучи в Москве, я позвонил в Петербург, чтобы разузнать об их судьбе, но руководство бывшего горного института так не смогло обнаружить никаких документов об этой экспедиции.

Восемьсот семьдесят один день блокады стер память об этих мужественных людях так, как будто они были  ее участниками.

Найденное нами золото принадлежало государству, но даже при желании, мы не смогли бы забрать с собой такой вес. Стоя над найденным мною кладом, я вспомнил слова покойного Рудольфа: "золото штука опасная... Если бы те дамы, которые носят золото, знали сколько на нем крови! Кровь египтян и ассирийцев, майя и римлян, европейцев и китайцев, белых и черных."

Все в жизни относительно, и я подумал о том, что сейчас с удовольствием променял бы все найденное золото на пять банок тушенки.

Нашей с Юрой крови этот желтый металл точно не стоил. Подумав еще немного, я добавил в стальной ящик найденный мной раньше самородок. С молчаливого одобрения Юры, я снова забросал тайник землей и утоптал ногами поверхность над ним. Пусть полежит до поры до времени!