Фата моргана

Иван Гаврилович попросил меня никому не рассказывать случившемся, для того, чтобы не нарушать порядок и спокойствие на судне. С облегчением и ощущением выполненного долга, я обещал ему сохранять молчание.

На третий день после отплытия из Манил произошло то непостижимое и трагическое событие, которое определило дальнейшую судьбу нашей экспедиции. Во время внезапно налетевшего шквала, "Фата Моргана" резко накренилась, и, вероятно, в этот момент Виктор упал за борт.

Внезапная перемена курса застигла нас врасплох, и капитан сразу же выскочил из каюты. Виктора на палубе уже не было. Иван Гаврилович выбросил в волнующееся море спасательный круг. Грот болтался из стороны в сторону, но капитану удалось закрепить оборванный шкот, и яхта сделала плавный разворот "оверштаг". Не надеясь на паруса, Иван Гаврилович убрал их, и вскоре заработал двигатель яхты.

"Фата Моргана" прошла мимо брошенного в воду оранжевого круга, но Виктора возле него не было. Небо над нами было свинцово-серым. Волнение моря усиливалось, и скоро начался шторм. Пошел тяжелый дождь, потоки которого показались нам стеной. Вспененные волны наносили яхте тяжелые пощечины. Нас болтало из стороны в сторону. Все незакрепленные предметы посыпались вниз. Все это время мы надеялись на чудо, но чуда не произошло. Шторм разыгрался не на шутку, и мы были вынуждены прекратить спасательную операцию, положив яхту в дрейф носом к ветру.

Полина умоляла капитана продолжить поиски, но на все требования девушки он отвечал односложно, справедливо указывая на то, что в холодных водах Охотского моря, упавший за борт человек живет не более получаса.

Яхту швыряло из стороны в сторону как щепку, а ветер продолжал усиливаться,

— вцепившись в поручни на стене кают-компании, мы едва удерживались на своих местах. В эти минуты, у меня не было сил, чтобы посочувствовать Полине, но я молился Николаю Чудотворцу об очищении души Виктора, и спасении всех нас.

Шторм закончился через день, причем произошло это так внезапно, что я поверил в силу своей молитвы. Обессиленные, измученные постоянным ожиданием смерти, мы не могли поверить, что все закончилось. Мне казалось, что после того, что мы пережили, каждый из нас должен почувствовать отречение от мирской суеты и радость второго рождения, но этого не произошло.

Дневник Эдуарда.. Часть четвертая.