Fatal amour. Искупление и покаяние

Андрей только молча кивнул. Известие о болезни матери больно кольнуло в груди. Последнее письмо от неё он получил почти месяц назад, и в нём madame Соколинская ни словом не обмолвилась о своих недугах. Тройка пронеслась по подъездной аллее и остановилась у крыльца. Поднимаясь по очищенным от снега ступеням, Ефимовский замедлил шаг. Как он скажет ей о том, что оставляет её? Ранее, отправляясь на службу, он не задумывался о том, сколь долгой может стать разлука, во всём полагался но волю Всевышнего, но ныне его приезд станет их последним свиданием. Никогда более он не увидит её и писать не станет.

Он ещё не успел передать подоспевшему лакею шубу, а Татьяна Васильевна, коей уже сообщили о приезде сына, торопливо спустилась по лестнице.

— André, Mon cher garçon, comme je suis contente de te voir. (Андрей, мой дорогой мальчик, как же я рада видеть тебя), — замерла она подле него, стискивая тонкие пальцы, но не решаясь обнять, заметив замкнутое отчужденное выражение его лица.

— Мне сказали, вам нездоровится, матушка, — склонился Ефимовский, коснувшись поцелуем бледной щеки.

— Пустяки, Mon cher, — улыбнулась Татьяна Васильевна. — Ты приехал, и мои недуги не посмеют тревожить меня.

Madame Соколинской не терпелось расспросить его, слухи, что дошли до неё из столицы внушали ей некоторые опасения, да и потом, эта его внезапная отставка. Нет, она конечно, рада была тому, что он не станет более рисковать собой, но это было так непохоже на него. Татьяна Васильевна сердцем чувствовала, что Андрей задумал что-то. Что-то, что ей совершенно не понравится, не от того ли такой сумрачный приехал?

— Ты устал с дороги? — прошла она вперёд, желая сама проводить сына до его покоев.

— Нисколько, — грустно улыбнулся Андрей. — Тридцать вёрст не такой уж длинный путь, маменька.

— Наверное голоден? — вошла она следом за ним в комнаты, где он всегда останавливался по приезду. — Я распоряжусь, дабы стол накрыли.

— Я не голоден. Чаю выпью, замёрз, — отозвался Андрей, окидывая взглядом помещение, где не был уже по меньшей мере полгода.

Ефимовский спустился в уютную маленькую гостиную, где так любила коротать время madame Соколинская. Небольшой круглый стол у окна, сервированный к чаю, пара удобных кресел, жарко пылающий камин, от всего этого веяло покоем и умиротворённостью, коих он давно был лишён, по собственной воле выбрав такую жизнь.

Усаживаясь за стол, Андрей мельком глянул на не зашторенное окно. Смеркалось. Синие зимние сумерки окутали парк за стеклом.

— Тихо у вас здесь, — улыбнулся он, принимая из рук матери чайную пару с обжигающе горячим напитком.

— Что есть, то есть, — согласилась Татьяна Васильевна. — В прошлом году Дробышевы частенько наведывались, а нынче никого, никому не нужна, — тихонько вздохнула она.

— Дробышевы это те, у которых усадьба за рекой? — полюбопытствовал Андрей, не решаясь начать разговор, ради которого приехал.

— Они самые, — кивнула madame Соколинская. — Катенька Дробышева совсем уж невеста стала, вот и подались на сезон в Москву. Ты должен помнить её. Очень милая барышня.

Ефимовский невольно улыбнулся. Его маменька не оставляла надежды сосватать за него какую-нибудь из окрестных барышень.

— Я помню её. Весьма милая барышня, как вы заметили, да и только, — усмехнулся он.

Татьяна Васильевна отвела глаза, тонкие пальцы madame Соколинская нервно сплела в замок.

— Andre, я надеюсь, ты всё же понимаешь, что прошлого не вернуть, надобно жить дальше. Да и потом, вы с Николя друзья, не стоит забывать о том.

— Вряд ли я могу назвать другом человека, который готов нанести удар в спину, — перебил мать Андрей.

— Пусть так, но ты должен отпустить её, ничего нельзя переменить, — покачала головой madame Соколинская.

— Об этом я и хотел поговорить с вами, маменька, — вздохнул Ефимовский. — В моей жизни грядут большие перемены.

— Я слышала ты ушёл со службы, — осторожно поинтересовалась Татьяна Васильевна.

— Это лишь самая малость, маменька. Я собираюсь поехать в Европу.

— Отчего бы и не съездить. Тебе нужно развеяться, новые впечатления, знакомства… — охотно подхватила его мысль madame Соколинская.

— Не всё так просто. Я намерен уехать не один.

— О, Andre, избавь меня от подробностей. Твои амурные дела меня совершенно не касаются, если речь, конечно, не идёт о будущей графине Ефимовской, — смутилась Татьяна Васильевна.

— Увы, фамилия Ефимовский вскорости должна будет исчезнуть, — тихо отозвался Андрей, не сдержав тяжёлого вздоха.

За столом воцарилась тишина. Татьяна Васильевна рассеянно принялась мешать остывший чай.

— Я не понимаю тебя, Andre, — промолвила она после продолжительного молчания. — Подобное заявление вселяет тревогу. У тебя возникли какие-то затруднения? Может быть, я могу чем-то помочь?

— Можете, — прямо глядя в лицо матери, решился Ефимовский. — Я собираюсь продать Веденкое, а на остальные имения составить дарственную на ваше имя, дабы их не конфисковали в последствии.