Фатальное колесо. Дважды в одну реку

На Руси это, между прочим, почти одно и то же. Как же он, бедный нерусский человек, живет там, в Европе своей? Мучается, знамо дело. Кругом смоги, безработица, НАТО с капиталистами и всякие прочие брюссели да ла‑манши. Что он, несчастный, знает о простых человеческих радостях? Об огурчиках соленых да о стопочке запотевшей? О колоске и березке? О наших бескрайних широких просторах, где так вольно дышит человек? Проходящий соответственно по своей стране как хозяин. Сурово супя брови…

Порой так и хочется прижать эту бедовую зарубежную голову к своей широкой груди и смахнуть бережно с иностранного глаза горькую слезу, вызванную жестокой несправедливостью эксплуатации человека человеком. В погоне за присвоением прибавочной стоимости. Да‑да! А вы как думали? Разбираемся немного в политэкономии. Потому как не лаптем щи хлебаем…

А вот иностранец не разбирается.

Он не догоняет, чему радуется это русское чудовище. Зачем сует под нос ему черную буханку грубого помола с деревянной солонкой крупнозернистой соли? И не очень хорошо вымытую стопку с подозрительным алкоголем. И огурец – явно нелицензионного производства и с ярко выраженными признаками «хэндмейд»‑обработки в домашних условиях. Зачем размахивает своими огромными ручищами и норовит прижаться к его, иностранца, чистому телу? Странные какие‑то проявления симпатии. Тревожные и непонятные. Вероятно, задумал что‑то коварное. Монгольско‑византийское. Или финно‑угорское. А может быть, того и гляди обмануть хочет?

Впрочем…

Обмануть – это не очень страшно. Это иностранцу знакомо! Тут у нас целая религия. Концепция. Понятийный слой.

Вот ведь как привык рассуждать русский дикарь: «Ты мне нравишься. Я тебя люблю. Но если ты меня обманул – я тебя НЕНАВИЖУ. У, негодяй!»

Нормально? Как дети малые! Да что там – настоящие варвары!

А как рассуждает цивилизованный иностранец?

«Ты мне, конечно, тоже нравишься, а вот «любить» – это уж чересчур! Хватит мне того, что я и так беззаветно люблю самого дорогого мне человека. Самого близкого! Самого себя… Как! Да ты меня пытаешься обмануть?! Послушайте. А ведь это очень любопытно. Это интересно! Это нам знакомо и понятно. Может быть, ты не такой уж и дикарь, каким кажешься на первый взгляд? Что там у тебя в стопке?..»

Как говорится, вновь почувствуйте разницу.

А вот интересно, не здесь ли Кощеевой иглой упрятана первопричина пресловутого европейского благополучия? Задел культа всепоглощающего конформизма? В скорлупе уникальной по своей природе приспособляемости! В способности обыграть себе на пользу любые, пусть даже чудовищные, обстоятельства? Которые при известном отсутствии излишков морали могут на поверку оказаться не такими уж и страшными. А порой даже и полезными. В качестве примера достаточно вспомнить лязг крупповских подков на булыжниках Монмартра или гильотину, как величайшее и очень полезное (для усталых палачей) изобретение западной цивилизации.

А ведь это, на секундочку, не так уж и просто – столь насиловать свою природу!

Куда нам, бесхитростным и наивным славянам! С нашей прямолинейностью и твердолобостью. С нашим максимализмом и отчаянной тягой к вселенской справедливости. С таким неудобным багажом уж точно не угнаться за мелькающими вдали всполохами истинной культуры и цивилизованной демократии. Так и будем прозябать в дикости да варварстве.

Вечно.

По крайней мере, свидомый европеец именно так и считает.

И… знаете что?

Наверное, я все‑таки не так уж и сильно обожаю иностранцев…

– Ну, чего здесь непонятного: берешь и пишешь. – Я с чувством глубокого удовлетворения наблюдаю, как евроулыбка постепенно теряет эталонные миллиметры и начинает отдавать кислятинкой. – Автограф. Ав‑тог‑раф! Что по‑нашему, что по‑вашему – одно… чертственно! Смотри: карандаш! Суешь в рот, потому как чернильный. Слюнявишь и пишешь что‑нибудь здесь, на открытке с Чебурашкой. Чего? Да никакой это не «сина монстр». Это Чебурашка. Друг крокодила. Нет! Крокодил тоже добрый. Да при чем здесь вообще это? Слюнявь давай!..

Встреча с французскими моряками в разгаре.

Белоснежными стайками легкомысленные путешественники слетают по трапу на берег и тут же попадают в цепкие лапы социалистической детворы. Кто‑то жаждет просто поручкаться с невиданными гостями, кто‑то – сделать незабываемое, хотя и черно‑белое фото старенькой «Сменой», а кто‑то уже и прозрачно намекает, что, мол, не прочь и пожевать чего‑нибудь французского. Ну, может быть, жвачки какой‑нибудь…

Тьфу! Простых намеков не понимают.

Некоторые особо шустрые представители мелочи пузатой уже даже красуются на руках у опешивших гостей, которые толком и не поняли – как такое могло произойти? Пачкая липкими от конфет ручонками белоснежные плечи, апологеты международной дружбы высокомерно поглядывают на оцепеневших от восторга мамаш и менее удачливых сверстников.