Фатальный абонент

Гуляя, подсознательно оттягивал счастливый момент возвращения. Делал вид, что меня что-то задерживает. В надежде ощутить встречу как можно полнее. Насыщенней от долгого расставания. Уповал, что, соскучившись, и ягнёнок будет мне рад. Строил планы на следующий день. Как ночью открою холодильник и отолью в маленькую баночку молока, чтобы утром принести в шалаш. Ягнёнок к тому времени уже проголодается и с аппетитом набросится на еду.

Солнце начало садиться, зажигая верхушки сопок. Поселок был ещё в ярких лучах, а русло ручья уже погрузилось в полумрак. Граница света на глазах отползала вверх по склону сопки.

Выйдя на косу, я не услышал знакомого блеяния. Подумал, что мой приятель привык и, наевшись травы, улегся отдохнуть. Но неожиданно в голову пришла мысль о том, что он мог ненароком сбежать или кто-то его похитил. Последнее моментально переросло в образ хищника. Лисицу или, скорее, волка. Волнение заставило поторопиться.

Сквозь отверстия в шалаше я увидел мохнатое тельце и успокоился.

— Бяша, Бяша…

Ягнёнок приподнял голову и посмотрел в мою сторону, заблеял. Он отзывался! Я был счастлив. Залез внутрь, прижал детеныша к себе. Стал целовать его в мокрый носик. Ласково трепать махровые ушки. Затем вылез, чтобы поменять воду. Наклонился к ручью и…

В этот момент произошло нечто ужасное. Трава на противоположном берегу в центре раздвинулась. Из полумрака в обрамлении вздыбленной мохнатой шерсти на меня смотрела огромная звериная голова. Гораздо страшнее той, что я мог себе представить. Наступающая ночная мгла придавала ей коричневый оттенок, окружала углубляющим матовым ореолом, увеличивая в размерах. В мыслях пронеслось — медведь! Он казался призраком, рождающимся из темноты. Словно прибрежные заросли ощерились на меня этой страшной мордой. Два жёлтых немигающих глаза пронзили насквозь. Я остолбенел. Зверь двинулся к воде, и я увидел его продолговатое тело. Это был тот здоровенный монгольский Красный пёс! Вожак стаи. Из приоткрытой пасти шёл монотонный рык. Клокотание было настолько ровным и однообразным, что походило на работу двигателя.

Земля закачалась. Меня шатнуло назад, словно машина задрала нос, резко поднимаясь в гору. Инстинктивно уперся руками в песок позади себя. Голова пса бесшумно скользнула вверх. Я запоздало сообразил, что это был прыжок. Не мог пошевелиться. Пёс оказался рядом. Его приземление было бесшумным. В голове роились мысли о наличии поблизости всей озлобленной стаи. Десяток рычащих собак вот-вот раздвинут траву оскаленными мордами. И по сигналу бросятся на меня.

Но пока Красный пёс оставался один. Медленно надвигался. Словно давая мне время ощутить весь ужас происходящего. Отодвигаясь на локтях, я уклонялся назад, пока мои ноги не вытянулись. Двигать ими я не решался. Ружье ударилось прикладом и свалилось с плеча. О ноже я забыл. Да, если бы и помнил, то не было сил вытащить его из ножен.

Продолжающийся рык оглушал.

Застучало в висках.

Мама, мамочка, мамуля…

Отрывок далекой песни возник в памяти:

— Баю ба-юшки баю,Не ложи-ся на краю,Красный пёс захочет есть,Нашу де-точку унесть…

Вот он. Рок судьбы. Песня стала реальностью. Я чувствовал горячее дыхание собаки. Раскаленный жар бил меня в лицо. Светящиеся круглые глаза полны холода. Словно неживые. Застывшие как пришитые мутные янтарные пуговицы. Беспощадные, ничего не чувствующие и не понимающие. Глаза — убийцы. И только малюсенький черный зрачок едва заметно пульсировал жизнью в глубине студенистой мерцающей желтизны. Пытался связаться со мной. Проникнуть в мои мысли.

— Красный пёс, Красный пёс, — причитал я, — не трогай меня! Пожалуйста, не трогай. Не делай мне больно. Не надо…

Пытался напеть, шевеля только губами:

— Ты пришёл издалека,Дам тебе я молока…

Желая незаметно отодвинуться, я грёб песок позади себя, но расстояние только сокращалось.

— Хочешь, я принесу тебе еды и молока! Вот, хочешь, возьми, у меня есть хлеб.

Я вспомнил о ягненке.

Пёс нависал.

Я разогнул руки. Упал спиной. Только голова оставалась приподнятой.

— Прости меня, Красный пёс, прости, — слёзы катились из глаз.

Огромное большое яркое злобно урчащее пятно расплывалось прямо передо мной. Словно холодное марсианское солнце.

Неожиданно в этот момент раздалось тонкое блеяние. Казалось, Бяша сжалился. Просил за меня. Пёс моментально повернул голову и посмотрел на шалаш. А затем снова на меня. Рык стал громче.

— Ты пришёл за ягненком? — пролепетал я внезапно пришедшую мне в голову спасительную мысль. Надо отдать его на растерзание. Или он просто его нашёл? Надо вернуть?

Пёс точно понял. Перестал нависать. Отпрыгнул к шалашу, сунул в щель нос и, недовольно посопев, сел. Его огромная голова оставалась выше моей. Рычание прекратилось. Я видел, как нервно подергиваются его брыли, обнажая огромные сверкающие клыки.

— Я отдам… Я все отдам, Красный пёс. Сейчас…