Фату-Хива

Рассказывая, патер все время поправлял спускающуюся на черные сапоги сутану. Тем не менее мы заметили, что его белые ноги напоминали огромные дыни. Бедняга страдал слоновой болезнью. Патер Викторин принес в жертву все, даже здоровье, делу, которому он служил. И нам стало понятно его опасение, как бы у Пакеекее не появились помощники. Он был подобен филателисту, который боится потерять хотя бы одну марку из своего альбома.

Не без благоговения встали мы, чтобы проститься с этим маленьким человечком, у которого были такие печальные, пристальные глаза и распухшие ноги. У нас чудесный аппетит, аппетит к еде и к жизни. Нас двое, и есть наша хижина в дебрях, и впереди - неизведанное будущее. Ничего этого не было у патера Викторина. Бледный, щуплый, он грустно смотрел, как мы повели лошадей к домам Пакеекее и Тиоти. Мы жалели, что не можем сразу направиться к себе в лес. Нам вовсе не хотелось причинять ему боль. Мы ничуть не обижались на патера за то, что он невольно расстроил нашу дружбу с его прихожанами {5}.

Табу

В лучах полуденного солнца желтая бамбуковая хижина светилась, точно золотой дворец. После палатки она казалась особенно просторной, в ней можно было ходить, выпрямившись в рост, хотя рядом с могучими деревьями она выглядела кукольным домиком. Наш дом. У нас было такое чувство, словно мы здесь родились. На самом же деле мы пришли сюда ненадолго.

Насытившись хлебными плодами, таро и фруктами из одичавшего королевского сада, утолив жажду из бурливого ручья, мы последовали совету Тиоти удалиться еще на несколько дней. Тиоти ждал нас на море со своей долбленкой; хоть и маленькая, но у подветренной стороны острова она вполне могла выдержать вес троих.

Тиоти сам выдолбил ствол и оснастил его на полинезийский лад аутриггером - острым бревнышком, которое укрепляется параллельно лодке на двух поперечных жердях. Лодка была всего лишь вдвое длиннее обычной ванны и наполовину уже, так что мы с трудом втиснулись в нее со своими припасами.

Лив полулежала на корме, придавленная тяжелыми банановыми гроздьями, а мы с Тиоти плавно взмахивали каждый своим веслом, аккуратно погружая его в длинные, пологие океанские валы. Озаренный утренним солнцем красный скалистый остров казался объятым пламенем. Высоко над головой, словно клубы дыма, плыли пассатные облака; из-за мыса дул слабый ветерок, морщиня гладкую поверхность могучих волн.

Сегодня пономарь был разговорчивее обычного, однако суть его речей сводилась к тому, чтобы убедить нас в могуществе не столько христианского бога, сколько всевозможных местных демонов. Бог был один, и, хотя Тиоти вслух об этом не говорил, он явно представлял себе, что этот бог надежно заточен в бамбуковой церкви Пакеекее. А вот демоны кишели по всему острову. Простейший способ встретиться с ними - посетить какой-нибудь участок, охраняемый табу. Несколько поколений назад все островитяне запросто общались с демонами, сообщил Тиоти чуть ли не с завистью в голосе.

Мы с Лив слушали вполуха. Слишком сильно увлекало нас зрелище удивительнейших рыб; словно мы оказались очевидцами того легендарного дня в истории бытия, когда живые существа впервые вышли из океана на сушу. Сейчас с подветренной стороны не было прибоя, накат лишь слегка поглаживал крутые скалы, и лодка шла вдоль самого берега. Сначала наше внимание привлекли полчища красных, серых, зеленых и черных крабов, которые сновали во всех направлениях, ныряя в трещины над водой. Светло-зеленая вода была настолько прозрачна, что позволяла рассмотреть яркие водоросли и морские анемоны на дне. Там, в глубине, ходили пятнистые рыбы, из нор выглядывали огромные, с человеческую ногу, омары, покрытые буграми и колючками, расписанные роскошными узорами. Но больше всего поразила нас рыба, которая превосходно чувствовала себя вне воды. С палец длиной, большеголовая, совершенно черная, она разгонялась на гребне волны и прыгала на камень. Присосется и скачет посуху этакой безногой лягушкой. Множество причудливых рыбок переливалось на солнце. Одни лепились к скальной стенке, другие прыгали с камня на камень, третьи блаженно распластывались на животе, словно наслаждаясь солнцем. Казалось, они сторонятся соленых брызг. Напрыгаются всласть и ныряют обратно в воду, но с очередной волной опять выходят на сушу.

Тиоти не понимал нашего интереса к рыбе, которая не годилась в пищу. Встал и тонкой трезубой острогой поразил пару живописных омаров. Его обидело, что мы не принимаем всерьез рассказ о местных демонах. Сначала мы не поверили, когда он обещал доказать нам, что на Фату-Хиве есть кораллы, потом усомнились в существовании каменной рыбы, теперь вот не верим, что он может показать настоящих демонов. Они есть, хоть и остались, так сказать, без дела, а было время, помогали предкам Тиоти, как в наши дни ему самому помогает бог. Мы никогда не слышали про Тукопану?

Нет, не слышали. И согласились внимательно выслушать рассказ о нечистой силе. По словам Тиоти, истинность рассказа нам могли подтвердить французские власти на Хива-Оа.