Фатум

Злость утихла, милосердные человеческие качества взяли верх над яростью. Враг не сопротивлялся, противоестественная покорность, и бездействие сильно озадачили Игоря. Успокоившись, воитель подумал, не сдать ли ничтожное создание в милицию для правосудия, попутно размышляя, правильно ли поступил, ударив человека прежде, чем выяснить, кто перед ним, и что тот делает рядом с его дочкой.

Подсознание выбрало верный путь. Жалкий трофей, добытый в «неравной» схватке принёс Игорю разочарование и стойкую вину, что, не сдержав гнев, наказал «людыну». Пусть милиция разбирается, кто прав, и кто виноват, он просто передаст лиходея в надёжные руки властей. Убивать людей боец даже на войне не имел права без особого приказа вышестоящего по званию, а так хотелось, что чесались кулаки. Ответственность сдерживала его преступный порыв, чтобы не получить срок за превышение самозащиты. Не желая сидеть в тюрьме за нападение на невинного человека, и весь срок горько расплачиваться за необдуманный проступок, Игорь быстро унял свой бойцовский дух.

Светка крепко обняла папу за могучую шею и поцеловала в колючую щеку. Солёный вкус обжёг нежные губы, но дочка не обратила внимания на такую мелочь, она просто сильно любила папу.

Обдумав сложную задачу, Игорь принял компромиссное решение: во что бы то ни стало негодяя доставить в милицию для дальнейшего разбирательства, чтобы не спустить с рук преступление, даже если его самого накажут за драку. Зато в следующий раз совратителю неповадно будет приставать к детям.

Игорь связал руки ремнем, снятым с брюк податливого гада. Интуиция шептала, что он выбрал правильный путь, и перед ним быстрее мерзавец, нежели добропорядочный гражданин, и может это тот самый маньяк, который с весны держит город в напряжении. Одной рукой разгневанный отец, вывернув негодяю связанные за спиной руки, подталкивал его к выходу, а другой нежно держал в кулачище крохотную ручку дочери, боясь отпустить хоть на секунду.

Парк опустел, они продвигались по центральной аллее мимо пустых лавочек, тусклый свет фонарей медленно разгорался и уставший отец заметил, что на город спустилась ночь. Время пролетело как одна секунда, он слишком долго искал свое сокровище, ещё немного и тьма скрыла бы её следы. От грустных мыслей его передернуло, и вэдэвэшник от злобы толкнул связанного мужика, не издавшего за все время ни звука.

На выходе из парка наконец появились люди. Игорь подошёл к телефонной будке, вызвал милицию, сообщив о том, что им задержан мужчина, похитивший его дочь.

Время тянулось безмерно долго, хотелось покинуть парк навсегда и возвратиться в теплое жилище к любимой жене, но ответственный боец не мог кинуть нарушителя похитившего дочь. Игорь считал, что лучше перестраховаться, нежели промахнуться. Прежде надо выяснить мотив похищения, а затем решить задерживать виновного или отпустить, что не входило в его компетенцию. Так его учили в армии. Вердикт должна вынести милиция.

Только теперь, когда Света была рядом, отец понял, какой опасности она подверглась. Слухи, бродившие о чудовищном преступлении, теперь казались ему реальными. Игорь не раз слышал от супруги рассказы о чудовище, убивающем детей, и желание выловить маньяка глубоко засело в голове. Если он узнает, что его дочь попала в лапы убийцы, не простит себе такую оплошность никогда, и всю оставшуюся жизнь будет нести тяжкое бремя вины. Обыватель не имел права судить и устраивать расправу над человеком пока с ним разберётся суд.

* * *

– Мужчина задержал в парке подозрительного типа, уличив его в похищении ребёнка, – докладывал дежурный опергруппе.

Вернувшись из командировки, Борис в числе первых узнал о чрезвычайном происшествии. На вызов отреагировали быстро и направили в парк дежурную группу. Любой промах милиции и нерадивость должностных лиц грозила городу новым жутким преступлением.

Отбросив текущие дела, оперуполномоченный Кабанов с нетерпением ждал выезда на задержание, потому что внутри щелкнул механизм, можно сказать интуиция, и собачье чутьё подсказало, что возможно появится след в убийстве. Быстрая мысль молнией пронеслась в голове и, не успев ухватить в финале её главного значения, опер все же учуял приближение развязки в деле маньяка. Ко всем сообщениям о странном поведении мужчин, следователь относился чрезмерно щепетильно, потому что самое незначительное правонарушение могло оказаться последним звеном в расследовании висяка.

Борис помнил, как они три дня сидели в засаде в школьном саду, чтобы выловить эксгибициониста, возможного убийцу детей. Мысль о том, что по земле ходит сволочь и плетет нити следующего преступления обжигала хлеще костра.

Ночами Борис мечтал о дне, когда распутает клубок совершенного убийства, поймает маньяка, посмотрит в его чудовищные глаза, разложит по полкам мотивацию преступления и раскроет суть бесчеловечного существа.