Фавор, или бабушкин внук

— Гм-м... Все-таки добился своего. Честно сказать, я всегда сомневалась, что писательство для тебя — серьезно. Считала, что у тебя ветер в голове и что ты не найдешь свою дорогу в жизни. Твой отец, помню, советовал, чтоб ты пошел по его стопам и стал педиатром. Но ты никого не слушал. А где твои книги? Почему ты их не принес? Завтра же принеси! Фейга, — обратилась она к сидящей рядом старухе с всклокоченными волосами. — Это мой внук Натан Армель, известный писатель. Ты, Фейга, себе не представляешь, какой он одаренный. Книги всегда читал — запоем. Помню, как еще ребенком залезал ночью под одеяло с фонариком и читал. И, главное, верил тому, что написано в книгах, поэтому с ним всегда случались всякие приключения, — она говорила громко, чтобы слышало как можно больше присутствующих в зале.

И вправду — многие старушки и старичкижадно ловилислова бабы Лизы и пристально смотрели на Натана. Вероятно, знали, что к бабе Лизе приехал внук из Нью-Йорка. Но то, что он — известный писатель, для них было новостью.

Фейга, покивав головой, промолвила:

— У меня тоже есть сын. Он — ученый, математик. Работает в Иерусалимском университете. Сейчас он очень занят и не может прийти ко мне. Но скоро придет, и я вас познакомлю. Вы обязательно должны с ним познакомиться.

— Потом, потом будешь рассказывать про своего сына, — перебила ее баба Лиза и снова обратилась к Натану. — А как в Америке поживает твоя жена?

— Аня работает помощником адвоката. Живем с ней — душа в душу. Все бы хорошо, жаль только, что детей у нас нет. Не получается. У Светки, вон, видишь, уже третий родился, канадец. А у нас и одного нет... — подумал, стоит ли посвящать бабу Лизу в их планы возможного переезда в Израиль.

Елизавета Марковна вперила в него строгий взгляд:

— Аня делала аборты?

— Нет. Правда, не вру…

Она пожала плечами:

— Что делать? Нужно надеяться и просить Бога. Может, даст.

Помолчали.

Приблизительно часа через два Натан собрался уходить. За это время он и в комнату бабы Лизы успел заглянуть, и отвез ее в кресле-каталке в столовую. Поговорили о родных в Канаде. Что еще?

— Ладно, ба, я пошел. Увидимся завтра.

— Побудь со мной еще немного. Хоть полчаса, — тихо попросила она. — Пожалуйста...

Глава 5

В течение недели Натан побывал в больнице, где делают искусственное оплодотворение, зашел и в агентство, которое занимается новыми иммигрантами.

В целом, все выглядело вполне осуществимым. Операции по искусственному оплодотворению в Израиле делают — точно такие же, как и в Штатах. Но в отличие от Америки, где эта процедура стоит тысяч семьдесят, а то и больше, в Израиле для граждан это делают бесплатно. Гарантий на успех никто не дает и здесь, но показатели высокие, не ниже американских.

Формально для них с Аней переехать и стать гражданами Израиля никаких препятствий нет. У Ани — отец русский, мать — еврейка. Согласно законам иудаизма, Аня — еврейка.

Короче, приезжайте на историческую родину, получайте гражданство. И хоть на следующий же день идите в больницу обследоваться. Плодитесь и размножайтесь, как повелел Всевышний. Хоть и в пробирке, какая разница?

...Натан ходил по улицам маленького городка Афула. Пил кофе. Покупал знаменитые афульские, говорят, самые вкусные в мире семечки.

Любовался видами Изреельской долины. Днем над долиной парили дельтапланы, взлетавшие с вершин Галилейских гор в небеса, туда, где реют ястребы.

Неповторимая картина — стаи кружащихся аистов у горы Фавор.

Эта знаменитая гора хорошо видна из многих мест в Афуле, даже из окон в комнате бабы Лизы. До Фавора из города можно дойти пешком приблизительно за час. Гора усажена старыми туями и кипарисами; издали она имеет вид высокой темной шапки идеально округлой формы, как бы чуточку приподнятой над землей.

Почему-то притягивает к себе эта гора все вокруг: и завороженные взгляды людей, и парящих птиц, и облака. Свиваясь вокруг вершины в кольцо, облака сгущаются и медленно оседают, окутывая всю гору, до самого ее основания. И кажется, что никуда уже не уплывут...

Стоя на одном из холмов, Натан часто любовался и видами ночной долины в голубых огоньках арабских поселков.

А на рассвете, в половине пятого, с минаретов муэдзины созывали правоверных к молитве, и заунывные звуки: «Алл-лла-а... ак-ба-а-а...» разносились окрест. Жители города наверняка привыкли к этим утренним стонам и спали, никак на них не реагируя, а бедный Натан просыпался и после этого заснуть уже не мог.

Он принимал душ, одевался и отправлялся бродить по улицам.

Тяжелыми листьями хлопали пальмы. Гигантские кактусы были изрезаны какими-то надписями на иврите и русском.

На утреннюю молитву в синагоги шли хасиды в черных лапсердаках и шляпах, неся под мышками книги и мешочки с молитвенными принадлежностями. Семенил в мечеть мусульманин в халате и феске, шлепая сандалиями по пыльной дороге. Солдаты в зеленой униформе и полусапогах, позевывая, выходили из подъездов домов, шли к автобусным остановкам, волоча автоматы и вещмешки.