Фаворит. Боярин

А и было чему. Шведы вообще-то всячески старались задавить русскую торговлю. А тут вдруг возьмутся опекать. Прямо небывальщина какая-то.

— Не только, Сергей Гаврилович. Еще и за то, чтобы дружина новгородская встала на пути русской армии. Воевать Николай с новгородцами не станет. Кровь ему не нужна. Значит, будет договариваться. Увещевать, грозить торговыми карами. Вот пока он будет убеждать их, да вразумлять, шведы и должны будут с нами покончить.

— А не слишком ли скоро? — Усомнился Офросимов.

— А ты вспомни, сколько им времени потребовалось чтобы не просто дойти до Варшавы, но и взять ее.

— То ляхи.

— И что? В драке они достаточно злы. А в воинской науке так же отстали как и вы.

Вот уж чего Иван не собирался делать, так причислять себя в этом плане к остальным. Он-то как раз, впереди планеты всей. Раскатает врага многократно превышающего его по численности.

Иное дело, что самое большое ему по силам взять и удержать только Нарву с ее морскими воротами Нарва-Йыэсуу. Ну, еще и накостылять всем шведским силам, находящимся в Прибалтике. Даже если они соберутся скопом. А вот о том, чтобы удержать большую территорию не могло быть и речи.

— Допустим, — медленно кивая, произнес Офросимов. — Но нешто Псковская земля стоит таких вложений?

Ага. Глава совета успел пробежаться по списку. А тот весьма внушителен. И его уж там, дает новгородцам серьезные преференции. И это не считая звонкого серебра.

— Не только Псковская земля, господа совет, но и Замятлино. Знаете же, что во многом шведов интересует именно моя вотчина, да мои секреты. А они дорогого стоят. За один только секрет выделки железа шведский король готов прибить родную матушку. А уж при мысли том, что мне удается получать большое количество доброй стали, его и вовсе начинает колотить крупной дрожью. Да вы и сами ведаете, чего стоят эти секреты. Поди и сами не отказались бы завладеть тайной. Спокойно. Спокойно. Я никого не желаю обидеть или задеть. Просто подумайте малость, а есть ли иная возможность избежать войны, кроме как врезать шведскому льву по сусалам от всей широкой души. Да так, чтобы зубы в крошку. Убить его нам не под силу. Пока не под силу. Но если отвадим шведов хотя бы на год. Тогда им лучше дружить с нами.

— И как мы его отвадим?

— Не мы, господа совет. Я. Я сам все сделаю. От вас требуется сущая безделица. Не мешать мне. Ну и на всякий случай готовиться к приходу ворога. Военное счастье оно переменчиво.

— Ишь каков! А как не станем мы тебя слушать! — Взъярился новоявленный боярин.

— Ты Александр Емельянович охолонь, — вперив в Борятского строгий взгляд осадил его Иван. — Помешать мне вы сил не имеете. Даже если я весь свой полк на чужбине положу, вам это не больно-то поможет. Потому как в Замятлино одного ополчения в тысячу штыков. И пользоваться теми штыками они умеют, как и стрелять с такой точность, что вам и не снилась. И пушек, и картечниц, и огненного припаса там в избытке. А потому еще раз скажу, охолоньте. Я все сказал.

С этими словами, Иван вновь опустился на лавку, и сложил руки на столешницу перед собой. Никаких сомнений, ни слова он больше не произнесет. Сидит же здесь только из уважения к совету бояр, и не более.

— Чтож ты ирод, мне-то ничего не сказал? Нешто настолько не доверяешь, что и перед советом молвить не мог? — Недовольно пробурчал Пятницкий, когда они уединились вдвоем покидая палаты совета.

— Не обижайся, Ефим Ильич. То я не от недоверия. Помочь мне ты не мог. А вот случись счастью перемениться и то хотел чтобы ты был в стороне от меня. Не имел касательства к моим выходкам. И то, что видели остальные совершенно точно говорит о том, что ты был в полном неведении.

— Озаботился, стало быть о старике.

— Побойся бога, Ефим Ильич. Ну какой ты старик, — отмахнулся Иван. — И не тебя я пожалел, а Псков. Потому как ты пока единственный, кто по новому на судьбу земли этой смотришь. Остальные все больше по старинке. Все хотят по кругу, ничего не замечают и в сторону шаг ступить боятся. А ты… Ты по иному-то уж и не сможешь. А значит, и мои начинания не пропадут даром.

— Эвон, значит как. В наследники меня прочишь.

— А ты не смейся. Я о том и батюшке отписал.

— И что батюшка. Ну перво-наперво пообещал, что коли пропаду, то лично выкопает меня из земли и отстегает плетью. И знаешь, я ему верю. Уж сколько ему от меня досталось. Где-то же предел должен быть.

— А во-вторых?

— Ну, а уже во-вторых, обещал что просьбу мою исполнит.

— Серебро-то, я чай от него притекло?

— От него, Ефим Ильич. Не все, но в немалой степени.

— Здравия тебе, боярин Карпов.

— Здравствуй Егор, — оборачиваясь на знакомый голос, поздоровался Иван.

— Великая княгиня Трубецкая, просила тебя зайти к ней в рабочий кабинет.

— Прости, Ефим Ильич.

— Иди, чего уж там, — отмахнулся мужчина, и с блуждающей на губах ироничной улыбкой, зашагал на выход.