Фавориты Фортуны

Вид страшных скал вдали от берега говорил о том, что любой армии будет трудно пройти по Центральной Испании. Серторий, сидя в Сегонтии в начале мая, не сможет выручить Валентию до конца июня — так уверяли Помпея разведчики. Разве что Серторий научился летать! Неспособный поверить в то, что какой-либо полководец сумеет провести свою армию быстрее, чем он, Помпей верил своим разведчикам, которые искренне так считали. (Или, что более вероятно, тайно работали на Сертория.) Как бы то ни было, после дня пути к югу от Сагунта Помпей узнал, что Серторий и его армия уже между ним и Валентной. Сейчас Серторий штурмует город Лаврон, преданный Риму.

Помпей не мог взять в толк, что Серторий знает каждый изгиб дороги, каждую долину, каждый перевал и каждую тропу между Средиземным морем и горами Западной Испании. Серторий может передвигаться с невероятной скоростью, потому что любое селение, которое он встречает на пути, если Серторий попросит продовольствия, отдаст ему что угодно и проводит с любовью, граничащей с лестью. Ни один кельтибер или лузитан не приветствовал присутствие римлян в Испании. Они понимали, что Рим находится в Испании только для того, чтобы эксплуатировать ее богатства. То, что эта яркая, белая надежда, Серторий, сам был римлянином, исконные жители Испании воспринимали как особый дар богов. Ибо кто лучше знает, как драться с римлянами, как не римлянин?

Когда разведчики доложили, что Серторий ведет только два малочисленных легиона, Помпей ахнул. Какая наглость! Какое нахальство! Осадить римский город вблизи шести первоклассных римских легионов и полутора тысяч всадников! Это не поддается описанию! И Помпей рванулся в Лаврон, заранее торжествуя, потому что Фортуна отдает ему Сертория уже в самом начале войны.

С командного пункта, расположенного севернее небольшой равнины, Помпей бросил холодный, равнодушный взгляд на Лаврон и строй солдат Сертория. Этого было более чем достаточно, чтобы укрепить уверенность Помпея. В миле на восток от стен Лаврона расстилалось море, а к западу виднелся высокий холм с плоской вершиной. С точки зрения Помпея, этот холм мог быть идеальным опорным пунктом для проведения операции. А Серторий проигнорировал его! Приняв решение, Помпей поспешно повел свою армию на запад от городских стен с намерением занять холм — и уже считая его своим. На белом, ярко украшенном коне двадцатидевятилетний полководец лично возглавлял свои войска и кавалерию. Он двигался ускоренным шагом, гарцуя впереди всех, чтобы те, кто находился на стенах Лаврона, могли видеть его воочию.

Хотя Помпей смотрел на холм всю дорогу до его подножия, фактически только прибыв туда, он увидел его плоскую вершину, ощетинившуюся пиками. И вдруг воздух взорвался свистом, язвительными замечаниями, мяуканьем: Серторий и его люди кричали Помпею, что ему следует идти быстрее, если он хочет отобрать холм у Квинта Сертория!

— Ты думал, я не догадаюсь, что ты захочешь захватить холм, Крошка? — послышался сверху одинокий голос. — Ты слишком медлителен! Ты думаешь, что ты такой же умный, как Сципион Африканский, и такой же храбрый, как Гораций Коклес, да, Крошка? Квинт Серторий говорит тебе, что ты дилетант! Ты не знаешь, что такое быть солдатом! Но не уходи, Крошка! Позволь показать тебе, что такое настоящий профессионализм!

Не настолько глупый, чтобы пытаться атаковать Сертория на неприступной позиции, Помпей решил отступить. Глядя прямо перед собой и чувствуя, что заливается густой краской, он развернул коня и поскакал прямо сквозь ряды своих солдат. Помпей не остановился, пока снова не оказался на своем прежнем наблюдательном пункте. К этому времени солнце уже миновало зенит, но день был достаточно длинным, чтобы успеть совершить еще один маневр. И гордость требовала, чтобы Помпей совершил его.

С трудом подавляя эмоции, он снова осмотрел панораму. Солдаты пока отдыхали, с жадностью глотая остатки воды из бурдюков, свисавших со спин ослов, разговаривали друг с другом, подставляя свои потные головы под палящие лучи солнца, опираясь на пики или щиты. Говоря о своем симпатичном молодом военачальнике и его унижении, гадали: может, это будет первая кампания, в которой их молодой военачальник не сможет разбить врага? Без сомнения, многие жалели о том, что не успели составить завещания.

Раньше Помпей не хотел видеть ни Афрания, ни Петрея. Даже мысль о более молодых, особенно Авле Габинии, была ему невыносима. Но теперь он знаками подозвал Афрания и Петрея, чтобы они ехали рядом с ним. И когда они пристроились по бокам его общественной лошади, Помпей показал жезлом на панораму, расстилавшуюся вдали. Старшие легаты не проронили ни слова. Они просто ждали, когда Помпей им скажет, что делать дальше.

— Видите, где Серторий? — спросил Помпей. Вопрос был риторическим, он не ждал ответа. — Он сейчас занимается стенами. Думаю, делает подкопы. Его лагерь как раз там. Он спустился с холма, я вижу! Холм ему не нужен, он хочет взять город. Но я на этот крючок уже не клюну.

Все это он проговорил сквозь сжатые зубы.