Фавориты Фортуны

Письмо пришло в Рим в конце ноября, в период пополнения Сената, реорганизованного Суллой. Прежние консулы заканчивали год своей службы, а консулы, выбранные на следующий год, уже предвкушали власть. Из-за хронической болезни Луция Октавия только один консул, Гай Аврелий Котта, занимал курульное кресло. Принцепс Сената Мамерк прочитал письмо Помпея молчавшим сенаторам. Эту привилегию Сулла сохранил за лидером Палаты.

Луций Лициний Лукулл, выбранный старшим консулом на следующий год, поднялся, чтобы ответить. Его младший коллега, Марк Аврелий Котта, был средним братом нынешнего консула. И никто из них не хотел отвечать на это смелое, но неутешительное письмо.

— Почтенные отцы, вы только что прослушали искренний отчет солдата, а не показное сообщение политика.

— Искренний отчет солдата? Я бы скорее назвал это некомпетентной писаниной, поскольку его автор — некомпетентный командир! — презрительно заметил Квинт Гортензий, зажав нос пальцами, словно почувствовал плохой запах.

— Перестань, Гортензий! — устало отреагировал Лукулл. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня прерывал своими умными замечаниями доморощенный полководец! Когда ты найдешь в себе силы свалиться с обеденного ложа и отказаться от любимой рыбы, чтобы одолеть Квинта Сертория, я не только предоставлю тебе слово — я посыплю лепестками роз пол возле твоих пухлых плоскостопных ног! Но пока твой меч много тупее твоего языка, держи свой язык там, где ему место, — за твоими прожорливыми зубами.

Гортензий сник. Вид у него был кислый.

— Да, это не показное послание политика. И оно не щадит нас, политиков. С другой стороны, оно не щадит и самого автора. В письме нет извинений, а перечисленные проигранные и выигранные сражения подтверждены донесениями, которые мы регулярно получали от Квинта Цецилия Метелла Пия. Я никогда не был в Испании. Некоторые из вас, сидящих здесь, видали эту страну, но многие — в моей лодке и совершенно ее не знают. В былые дни Дальняя Испания имела репутацию хорошей поживы для губернатора — богатая, мирная, но с двух сторон окруженная дикарями, так что, если губернатор хотел развязать войну, это легко было сделать. Ближняя Испания, напротив, никогда не имела такой репутации — она беднее и местные жители там в состоянии постоянного волнения. Поэтому губернатора Ближней Испании ждали пустой кошелек и много неприятностей. Но все это изменилось, когда туда прибыл Квинт Серторий. Он уже хорошо знал Испанию — при Гае Марии он служил под началом военного трибуна у Тита Дидия. Напоминаю вам, он заслужил венец из трав, будучи еще почти подростком. А когда этот замечательный и страшный человек вернулся в Испанию как бунтарь, бежавший от возмездия Суллы, Ближняя Испания стала неуправляемой вся, а Дальняя — к западу от Бетиса. Как говорит в письме Гней Помпей, отличному губернатору Дальней Испании понадобились почти три года, чтобы одержать победу над одним из приверженцев Сертория — Гиртулеем. Но не самим Серторием. Письмо не осуждает нас в одном: из-за распрей внутри Италии мы не посылали губернатора в Ближнюю Испанию почти два года. Это, почтенные отцы, было равносильно тому, что мы подарили ее Серторию!

Лукулл помолчал, посмотрел в упор на Филиппа, который подался вперед, широко улыбаясь. Лукулла раздражало то, что он выполняет за Филиппа его работу, но он был справедливым человеком. Пусть лучше это скажет будущий консул, чем тот, кто был лоббистом Помпея. Даже для самого глупого сенатора последнее обстоятельство перестало быть секретом.

— Когда, почтенные отцы, Гней Помпей Магн с вашего согласия получал специальное назначение, я был губернатором провинции Африка. Не нашлось способного сенатора, желающего вырвать с корнем Квинта Сертория. Вы послали Гнея Помпея с шестью легионами и полутора тысячами всадников. Скажу вам откровенно, что я не согласился бы взять на себя такое поручение, имея меньше десяти легионов и трех тысяч кавалерии. Эти цифры Гней Помпей и дает в своем письме. Правильные цифры!