Фавориты Фортуны

— Полагаю, ты говоришь о своем сенаторском долге, — сказал Лукулл, — хотя сообщить об этом нужно было также губернатору, а не только мне. Но я справедлив. Я понимаю, что Рим имеет повод быть благодарным за твои быстрые действия. В подобных обстоятельствах я, может, действовал бы так же. Если бы я был уверен, что не пренебрег властью губернатора. Для меня должность человека значительно важнее его качеств. Некоторые винили меня за то, что царь Митридат может начать эту третью войну с Римом, потому что я отказался помочь Фимбрии взять в плен Митридата в Питане и тем самым позволил Митридату спастись. Ты же, напротив, сотрудничал бы с Фимбрией под тем предлогом, что цель оправдывает средства. Но я не могу признать представителя незаконного римского правительства. Я считаю, что поступил правильно, отказав в помощи Фимбрии. Я поддержу любого римлянина, наделенного официальной властью. И наконец, я считаю, что ты очень похож на другого юношу с большими фантазиями, на Гнея Помпея, который называет себя Магном. Но ты, Цезарь, значительно более опасен, чем любой Помпей. Ты рожден для пурпура.

— Странно, — прервал его Цезарь, — я тоже так считаю.

Лукулл бросил на Цезаря испепеляющий взгляд.

— Не буду тебя обвинять, Цезарь, но и хвалить не стану. Очень кратко я сообщу в Рим о сражении при Траллах и опишу его как проведенное азиатскими гарнизонами под местным командованием. Твое имя упомянуто не будет. Я не возьму тебя в свой штат и не разрешу ни одному губернатору принимать тебя к себе.

Цезарь слушал с деревянным лицом и устремленным вдаль взглядом, но когда Лукулл резко показал ему на дверь, выражение лица Цезаря изменилось, стало упрямым.

— Я не настаиваю на том, чтобы меня упомянули в докладах как командира азиатских войск, но я категорически настаиваю на том, чтобы в докладе было указано, что я участвовал в кампании на Меандре. Если меня не упомянут, я не смогу считать это моей четвертой кампанией. Я намерен отслужить десять кампаний, прежде чем выдвину свою кандидатуру на квестора.

Лукулл удивленно посмотрел на Цезаря.

— Тебе не обязательно быть квестором! Ты уже в Сенате.

— По закону Суллы, я должен послужить квестором, прежде чем стать претором или консулом. А прежде чем стать квестором, я должен участвовать в десяти кампаниях.

— Многие выбранные квесторами никогда не участвовали в обязательных десяти кампаниях. Сейчас не время Сципиона Африканского и Катона Цензора! Никого не будет интересовать, в скольких кампаниях ты участвовал, когда твое имя появится в списках кандидатов в квесторы.

— В моем случае, — твердо сказал Цезарь, — кто-нибудь непременно сосчитает мои кампании. Мой образ жизни определен. Мне ничего не будет дано даром, и многое — вопреки жестокой оппозиции. Я стою над остальными, и я превзойду остальных. Но никогда, клянусь, я не пойду против конституции. Я буду подниматься по cursus honorum точно в соответствии с законом. И если в моем послужном списке будут десять кампаний, в первой из которых я заслужил гражданский венок, тогда я возглавлю список квесторов. И это единственное место в списке, приемлемое для меня после стольких лет пребывания сенатором.

Лукулл сурово смотрел на красивое лицо со знакомыми глазами — глазами Суллы — и понял, что должен остановиться.

— О боги, твоя самонадеянность не знает границ! Очень хорошо, я сообщу в донесении, что ты участвовал в этой кампании. Я упомяну также твое присутствие на поле боя.

— Это мое право.

— Однажды, Цезарь, ты переоценишь себя.

— Невозможно! — засмеялся Цезарь.

— Когда ты так говоришь, ты отвратителен.

— Не понимаю почему, если я говорю правду.

— Еще одно.

Готовый уже уйти, Цезарь остановился.

— Да?

— Этой зимой проконсул Марк Антоний переносит арену борьбы с пиратами с западного сектора Нашего моря на восток. Я думаю, он хочет сосредоточиться на Крите. Его штаб будет в Гифее, где уже усердно действуют некоторые его легаты. Марк Антоний должен собрать большой флот. Ты, конечно, наш лучший реквизитор кораблей, как мне известно из твоих действий в Вифинии, а также от Ватии Исаврийского. Родос дважды тебе обязан! Если ты хочешь добавить еще одну кампанию к твоему списку, Цезарь, тогда сразу отправляйся в Гифей. Твое звание — об этом я специально сообщу Марку Антонию — младший военный трибун. Ты будешь жить с римлянами в городе. Если я услышу, что ты набрал себе личный штат или каким-то образом превысил статус младшего военного трибуна, — клянусь тебе, Гай Юлий Цезарь, я отдам тебя под военный суд Марка Антония! И не думай, что я не смогу убедить его! После того как ты — родственник! — обвинил его брата, он вообще тебя не переносит. Конечно, ты вправе отказаться от назначения. Но это — единственная военная должность, которую ты можешь получить после того, как я разошлю несколько писем. Я — консул. Это значит, что моя власть выше любой другой, включая власть младшего консула, так что не ищи у него назначения, Цезарь!

— Ты забываешь, — тихо проговорил Цезарь, — что власть Марка Антония на море неограниченна. На море, я думаю, его власть превосходит даже консульскую.