Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий [litres]

Рассказчик замечает: «Она оскорблена, рана ее не могла зажить, и она как бы нарочно старалась растравить свою рану. Точно она наслаждалась сама своей болью, этим эгоизмом страдания, если так можно выразиться». В развязке романа выясняется, что мать Нелли была законно обвенчана с князем Валковским, хранила официальный документ и могла спасти себя и дочь от нищеты и гибели. Но она пожертвовала и собой и дочерью только для того, чтобы насладиться до конца своим гордым страданием. Князь признается, что он не отдал ей украденных отцовских денег, так как рассудил, что, «отдав ей деньги, сделает ее, может быть, даже несчастною». «Я бы отнял у нее наслаждение

быть несчастной вполне из-за меня, – говорит он, – и проклинать меня за это всю свою жизнь. Поверьте, мой друг, в несчастии такого рода есть даже какое-то высшее упоение сознавать себя вполне правым и великодушным и иметь полное право назвать своего обидчика подлецом. Это упоение злобы встречается у шиллеровских натур, разумеется, – быть может, потом ей было нечего есть, но я уверен, что она была счастлива». В страдании есть эгоизм, упоение злобой, презрение к гонителям, наслаждение позором, месть несправедливой судьбе, любование собственным благородством, вызов миру. «Униженные и оскорбленные» не так уж несчастны: им ведомы утонченные наслаждения, которых они не променяли бы ни на какое благополучие.

Так взрывает Достоевский «естественную» мораль безбожного гуманизма.

Глава 11

Журнал «Время» (1861–1863). «Зимние заметки о летних впечатлениях». Роман с А. Сусловой

Осенью 1860 г. Достоевский составляет объявление об издании нового журнала «Время». В этом манифесте говорится об «огромном перевороте, происходящем в России». Петровская реформа дошла до последних своих пределов. Наступает новая эпоха. «Мы убедились, наконец, что мы тоже отдельная национальность, в высшей степени самобытная, и что наша задача – создать свою новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал». Реформа Петра была необходима, но стоила слишком дорого: она разъединила образованное сословие с народом. Новый журнал будет бороться за «примирение цивилизации с народным началом»; его девиз: «Соединение во что бы то ни стало, несмотря ни на какие пожертвования и возможно скорейшее!» И объявление кончается вдохновенным пророчеством: «Мы предугадываем, и предугадываем с благоговением, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий

; что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях, что, может быть, все враждебное в этих идеях найдет свое примирение и дальнейшее развитие в русской народности».

«Время» хочет создать новое общественное течение, занимающее среднее место между западничеством и славянофильством. Впервые звучит основная идея публицистики Достоевского 70-х гг.: русская идея – примирение всех европейских идей, русский идеал – общечеловеческий.

В ожесточенную борьбу западников и славянофилов новый журнал вступал, как «двух станов не боец» – положение двусмысленное и опасное. Он нес проповедь примирения, но скоро ему пришлось подвергнуться двустороннему обстрелу и бороться на двух фронтах. В первом же номере (январь 1861 г.) редакция заявляла: «Общество поняло, что с западничеством мы упрямо натягиваем на себя чужой кафтан, несмотря на то что он уже давно трещит по всем швам, а со славянофильством разделяем поэтическую грезу воссоздать Россию по идеальному взгляду на древний быт, взгляду, ставившему вместо настоящего понятия о России, какую-то балетную декорацию, красивую, но несправедливую и отвлеченную… Но теперь мы хотим жить и действовать, а не фантазировать». Позиции западников и славянофилов отличались ясностью: первые были материалистами, либералами, космополитами, вторые – православными, консерваторами, националистами; позиция «Времени» смущала своей неопределенностью: «соединение цивилизации с народным началом», «примирение идей» – казались понятиями туманными.