Федор Годунов. Потом и кровью

Остров Тавань, довольно крупный сам по себе, делил Днепр на две почти ровные части, тем самым значительно сужая русло реки. Удобнее места, для того, чтобы контролировать выход в Чёрное море, было просто не найти. Именно так, захватив эти земли, турки и решили, построив на острове крепость Эски-Таван, а напротив острова, на левом берегу крепость Ислам-Кермен. И всё же полностью закрыть Чёрное море от набегов запорожцев, эти меры не помогли. Днепр у острова Тавань был довольно широк, достигая порядка пяти сот метров от острова к каждому берегу и сечевики быстро проскакивали ночью вдоль правого, не имеющего крепости берега. Раньше проскакивали. До тех пор, пока туркам это не надоело. Вот и начали османы в начале нынешнего лета (как раз в то время, когда я из Москвы со всех ног улепётывал) спешно возводить на правом, скалистом берегу ещё одну крепость, Казы-Кермен, собираясь таким образом взять реку в клещи. И если к Чёрному морю запорожское войско ещё смогло беспрепятственно проскочить, то вот обратно… С «обратно» наметились проблемы.

Мимо этой пробки, закупоривавшей Днепр словно бутылочное горлышко, запорожцы решили, по своему обычаю, проскочить наскоком, огибая остров сразу с двух сторон. Шли тихо, убрав паруса, плавно погружая вёсла в воду и не решаясь даже шёпотом словом друг с другом перекинутся. Да что там говорить, я лишний раз вздохнуть боялся, напряжённо вслушиваясь в каждый всплеск под своим веслом и поминутно бросая взгляд через плечо на нависающее над головой тёмное пятно Казы-Кермена.

Ну, вот откуда здесь эта крепость взялась? Нет. Понятно, что турки построили. Тут вопрос в другом; почему они Казы-Кермен раньше чем положено, построили⁈ Его же только в 1665 году возвести должны были. На целых шесть десятков лет позже! Так нет же! Стоит, зараза, да жерлами пушек над головой нависает. Что за исторический беспредел в этом времени творится, а⁈ То Варну на год раньше разграбят, то крепость не вовремя построят! Хотя, насчёт крепости не всё так однозначно. Не дошло до нашего времени ни одного упоминания об более ранней постройке, вот и датируется её основание шестьдесят пятым годом. А, может, она и раньше до этого себе преспокойненько стояла? Вернее стоит уже. И с этим фактом мне теперь приходится считаться.

Ну, и ладно. И пусть себе стоит. Лишь бы нам своей дорогой дальше плыть не мешала. Должны мы мимо неё проскочить. Ведь как-то в будущем запорожцы к морю и обратно пробиваться умудрялись. Да и запорожцы в той, прошлой реальности с богатой добычей обратно на Сечь вернулись. А, значит, не должны нас турки здесь перехватить. Не по правилам это!

Только вот у турок, по поводу беспошлинного прохода казаков с награбленным товаром мимо их таможни, было другое мнение.

Нас ждали. Неожиданно ночное безмолвие разорвал резкий звон невидимого во тьме гонга; звонко, хлёстко, болезненно стеганув по напряжённым нервам. И тут же повторился, с каждым разом становясь всё увереннее, набирая силу. Впереди кто-то громко выругался, нецензурно поминая Аллаха, пророка и всех басурман вместе взятых. И словно устрашившись этих слов, ночная мгла впереди начала постепенно рассеиваться, отступая под натиском вспыхивающей поперёк реки цепочки костров.

— Что это⁈ — приподнявшись, уставился в сторону разгоравшихся огоньков Аника.

— Турки реку цепью перегородили, — оскалился я в ответ, вычленив из отчаянных ругательств доносящихся с идущих впереди чаек словосочетание «антихристова цепь». — Да ещё плоты с дровами под костры вдоль цепи заранее закрепили. Ждали они нас!

— Это что же теперь будет? — испуганно перекрестилась Настёна.

— Да уж будет, — зло процедил я в ответ, не сводя глаз с разворачивающейся в отблесках костров катастрофы. — Так будет, что кровушкой все умоемся!

Между тем огонь на плотах разгорался всё сильнее, выхватывая из мрака, сгрудившиеся перед ними чайки. Жахнули с острова пушки: одна, вторая, затем слились в одном залпе сразу несколько. Вторя им, полыхнуло огнём с берега из Казы-Кермена. Судя по звукам, открыли османы огонь и по чайкам, обходившим остров с другой стороны.

Начался ад. Ядра, посланные практически в упор, крошили лодки в щепы, снося всё живое в воду. Крики бессильной ярости, стоны раненых, вопли тонущих слились в жуткую какофонию, способную свести с ума.

Запорожцы, даже не пытаясь огрызнуться в ответ, начали разворачивать лодки, стремясь уйти из-под обстрела в спасительную тьму.

— Нужно поворачивать назад! — крикнул я, от души радуясь, что наша чайка шла почти в самом хвосте казацкой флотилии и не попала под обстрел. — Иначе сгинем все здесь напрасно!

— Погоди, — не согласился со мной Зубенко. Атаман выглядел на редкость спокойно, словно это и не его товарищей у него на глазах вбивали ядрами в воду. Разве что желваки на скулах выдавали истинное состояние куренного. — Подождём немного, хлопцы, — обратился он к казакам. — Мы в темноте стоим. По нам турки ядра швырять не будут. Может из разбитых чаек доплывёт кто. Хоть так поможем.