Федор Волков

Нередко в пьесах Сумарокова исторические параллели служили средством усиления политической злободневности. Театр становился своего рода трибуной (кафедрой — много позже подтвердит Гоголь), с которой авторские идеи выражались открыто и прямо. Пьесы написаны были стихами. Сценическое действие отрывалось от будничности. Его торжественность, значительность подчеркнуты были и в ремарках — герои драматурга не просто возникают на подмостках, они «всходят на театр». Приподнятость, патетика пронизывала монологи действующих лиц. Непревзойденным их исполнителем считался Федор Волков.

Иносказательность многих образов порой была весьма прозрачна и легко прочитывалась современниками. Так борьба законного наследника престола Гамлета (в своем «Гамлете» Сумароков использовал некоторые сюжетные ситуации шекспировской трагедии) против узурпатора и тирана Клавдия перекликалась с недавним прошлым — обстоятельствами восшествия на престол Елизаветы. Прямым обращением к императрице — дочери Петра Великого — звучал в трагедии «Синав и Трувор» наказ Гостомысла Ильмене: «Взошед на трон, будь мать народа своего…».

В том и заключалась сила Сумарокова и Волкова, выдающихся художников-просветителей, что они стремились связать искусство с вопросами времени. Несколько схематические и нередко декларативные образы Сумарокова получали талантом Волкова свое второе рождение, обретая плоть и кровь, наполняясь горячим дыханием живых страстей.

Его талант полюбился зрителям. Ему обязаны были своей славой трагические спектакли российского театра — их ждали, просили повторить, воспринимали как праздник. Не сходил со сцены «Синав и Трувор», в котором Волков выступил уже множество раз. Его играли «по желанию многих» (так и указывали афиши).

И опять возникал перед полнящимся залом Трувор — молодой, порывистый, влюбленный, в белом атласном кафтане с зеленым бархатным плащом на плечах. И зрители замирали, восхищаясь безмерностью его глубокой любви к избраннице. И плакали, пораженные роковым исходом: обреченный на изгнание, не в силах переносить разлуку с любимой, пылкий герой лишал себя жизни.

Титульный лист трагедии А. П. Сумарокова «Хорев» с автографом драматурга.

1747.

А Гамлет в исполнении Волкова! Сколько горечи слышалось в его смятенных раздумьях о жизни и смерти, о бесчисленных испытаниях, которым подвергается на пути своем человек.

Продолжал на сцене идти «Хорев», где Волков исполнял заглавную роль. Героические краски образа храброго воина-полководца в игре актера засверкали по-новому. Россия, укрепляя свое политическое положение в Европе и предвидя опасность от надвигавшейся с Запада угрозы агрессии, вступила в войну с Пруссией — ив спектакле с пронзительной силой зазвучали патриотические мотивы. На первом плане у Волкова оказалось стремление Хорева доказать неразумность войны как способа решения споров между монархами. Когда же не оставалось иных средств защиты государства, герой шел сражаться, выполняя свой долг.

Ход войны, затянувшейся на семь лет, остро переживался русским обществом. Свет патриотических чувств пронизывал новые сценические образы Волкова. Сильно отозвалась в его душе и роль мужественного князя Оскольда в трагедии «Семира», она прочно вошла в репертуар артиста.

Федор Григорьевич впервые исполнил ее в феврале 1757 года. Он тщательно готовился, упорно репетировал, советовался с Сумароковым. И, сыграв премьеру, Волков продолжал совершенствовать роль, которая привлекала его все больше и больше, став любимейшей, а по отзывам зрителей, — лучшей его ролью.

Киевский князь Оскольд пленен князем Олегом, свергнувшим князя Кия, отца Оскольда; его отряды побеждены в битве. Киевская земля под гнетом пришельцев. Драматизм усугубляется тем, что сестра Оскольда Семира связана взаимным чувством с сыном Олега Ростиславом. Находясь в плену, Оскольд готовит побег и тайно собирает новое войско.

Сцена из трагедии А. П. Сумарокова «Хорев».

Гравюра на фронтисписе первого издания.

1747.

Непримиримость, готовность бороться до конца, до последней капли крови движут сердцем Оскольда. А если придется пасть на бранном поле, что ж — «в долг отечества и смерть вкусить приятно». Эти мотивы становились главными в истолковании артиста. Оскольд обращался к пришедшим к нему, посвященным в его план воинам с призывной речью. И в зале звучал страстный, наполненный чувствами гнева и боли голос Волкова:

Настал нам день искать иль смерти, иль свободы;Умрем, иль победим, о храбрые народы!Надежда есть, когда остался в нас живот,Бессильным мужество дает победы плод.Не страшно все тому, кто смерти не боится.

И воины присягали своему вождю, они готовы на брань с врагом: