Фея придёт под новый год

— Очень польщена, но я бы не умчалась с вами. Прошу простить, — я решительно обошла его и ускорила шаг, но господин Фонс не отставал.

— Берт — молокосос, — говорил он на ходу, — что он может понимать в истинной красоте? А я понимаю, сударыня Элизабет, и если бы только вы позволили…

— Честное слово, до вас с трудом доходит то, что вам пытаются объяснить, — я выразительно посмотрела на него. — Мне неприятен этот разговор. Оставьте меня.

— Вы обижаетесь за то маленькое недоразумение с брошкой? — догадался он. — Бросьте, красавица! Я ведь был при исполнении, это моя работа…

— Страшно, когда такой человек на страже закона, — не сдержалась я. — Вы даже не потрудились выяснить все обстоятельства, и посмели… посмели… Вы хотели обыскать меня!..

Мои слова не произвели на него никакого впечатления. По-крайней мере, раскаяния я не увидела. Наоборот, начальник полиции смотрел на меня, раскрыв рот.

— Вы такая хорошенькая, когда злючка! — восхитился он. — Вы просто созданы для меня, сударыня!

— Надавать бы вам пощечин, — сказала я веско, — да обвинять в покушении на мундир.

— Постойте… — он хотел остановить меня, схватив за запястье, но тут же взвыл, отдернул руку и закричал: — Проклятое животное!

Только тут я поняла, что случилось. Кошке не понравилось, что кто-то замаячил перед её уютной корзиной, и она, воспользовавшись моментом, оцарапала господина Фонса.

— С кошкой, как раз, всё нормально, — сказала я. — Это вам надо превращаться из животного в человека.

Подтянув повыше юбку, я рванула перед самым носом у пары упряжных лошадей. Кучер разразился проклятьями и руганью, не успев натянуть поводья, но начальник полиции не успел проскочить за мной, и нас разделили резные сани, застланные толстыми коврами и меховыми шубами.

Удирая со всех ног, я оглянулась через плечо и увидела, как из мехов выглянуло такое знакомое лицо — госпожа Хизер де Монтальви смотрела на меня, откинув траурную вуаль и прищурив глаза.

Больше я не оглядывалась и не останавливалась, и когда добралась до дома на побережье — едва могла дышать.

На крыльце Буссоль выскочила из корзины и скрылась за углом дома быстрее, чем я успела её остановить.

— Если за тобой опять погонятся собаки, вини себя! — сказала я, когда кошки уже и след простыл.

Джоджо колдовала в кухне, заводя тесто для пирогов, я сняла пальто, подвязала фартук и ополоснула руки, прежде чем начать ей помогать. Теперь, когда пост закончился, не было необходимости придумывать вкусные блюда из ничего. Мы готовили кашу со сливочным маслом, густые мясные супы, пироги с рубленными потрохами, и сладкие пироги с вареньем и взбитыми сливками.

Вот и сейчас Джоджо начала взбивать сливки, чтобы украсить вишнёвый пирог вкуснейшим сладким облаком.

— Хозяин сломал замок на двери у Ванессы, — поведала мне служанка под страшным секретом. — Сказал, что если она не начнет есть до вечера, он сам будет кормить её — как индюка. Я отнесла ей булочки с корицей и медовый чай…

— Надо проверить, съела ли барышня завтрак, — сказала я деловито и отряхнула руки от муки. — Пойду, проверю. Может, ей и пообедать захочется.

Джоджо посмотрела на меня с сомнением:

— Лучше бы вам к ней не ходить, — заметила она. — Ванесса, вроде как, вас не слишком жалует… Не получилось бы чего…

— Не волнуйтесь, — я с улыбкой пожала плечами. — Что может случиться? Я всего лишь проверю, позавтракала барышня или нет.

Госпожа Бонита ушла в церковь, Корнелия возилась с уборкой в комнате мальчиков, сами «мальчики» или ушли с отцом в контору, а Огастин вместе с Мерси сидели в гостиной, беззвучно общаясь на одном им известном языке, рядом тихонько играли Черити и Логан, строя для кукол дом из корзинки и кубиков.

Я постучала в комнату Ванессы, не получила никакого ответа, и вошла, осторожно открывая дверь.

Шторы в комнате были наполовину опущены, на столе стоял поднос с нетронутой едой, а на постели, укрытая одеялом до подбородка, лежала Ванесса — бледная, с неприбранными косами, осунувшаяся получше мастера Берта, и смотрела на меня злыми голодными глазами.

— Меня прислали забрать тарелки, — сказала я, проходя к столу, — но вижу, вы ничего не съели, барышня?

Ванесса не ответила, но взгляд её добрее не стал.

— Имейте в виду, — я оперлась ладонями о стол, рассматривая булочки с корицей, которые хоть и успели остыть, но своего аппетитного вида и сводящего с ума аромата не потеряли, — мне совершенно безразлично, что с вами произойдёт дальше. Отправит вас отец в монастырь или выдаст замуж за респектабельного мужа, у которого вы уже не сможете вдосталь покапризничать или… совершить подлость.

Опять никакого ответа. Я сделала паузу и сказала чётко и раздельно, глядя девице в глаза:

— Я прекрасно знаю, что брошку ко мне в комнату подкинула ты. Но не сержусь на тебя. Просто не понимаю, для чего ты это сделала. Ведь господин Берт на меня не смотрел.