Фея тумана

Худшее, как я и ожидал, уже произошло. Оттуда, где я стоял, через щель в занавеси и распахнутую дверь покоя можно было видеть леди Бэртраду, сидящую в кресле с подлокотниками в виде грифонов. Лицо её было искажено гримасой адской злобы, а руки так впились в завитушки резьбы кресла, что костяшки пальцев побелели словно мрамор. Клара стояла перед графиней, и, хотя я не видел лица девушки, голос её звучал ровно и спокойно.

— ...Так и есть, мадам, — продолжала говорить Клара. — Она живёт в Гронвуде на правах «датской жены», и милорд всем дал понять, что отныне это место её, а сам он намерен оберегать и защищать её честь и достоинство. И когда недавно в Гронвуд съехались несколько важных сеньоров, леди Гита Вейк встречала их, как хозяйка замка.

Это было чересчур даже для меня. Ведь немногим больше трёх недель прошло с той ночи, а эта блудница уже оправилась и ведёт себя как ни в чём не бывало. Правду говорят — нет способа чувствительнее ответить на оскорбление, чем выказать полнейшее пренебрежение к оскорбителю.

— И она... — задыхалась Бэртрада, — она спит в моей постели... носит мои одежды...

— Нет, что вы, упаси Господь! Граф вполне в состоянии предоставить своей избраннице всё новое и наилучшее. И госпожа Гита выглядит как благородная дама, не прибегая к вашим туалетам. Я постоянно слежу за ними и могу поклясться, что ни один из них не был востребован...

Только из-за ярости, оглушившей и ослепившей её, леди Бэртрада не замечала в голосе этой вертихвостки явной издёвки. А Клара всё не унималась:

— Кроме того, в Гронвуде живёт дочь графа и леди Гиты, малышка Милдрэд. Сущий ангел! Замковая челядь просто без ума от неё. А вчера, когда гость графа, сэр Гай Орнейльский, рыцарь-крестоносец, рассказывал в большом зале истории из жизни в Палестине, эта малютка — кто бы мог подумать! — неожиданно заявила, что когда вырастет, непременно отправится в крестовый поход. Вот смеху-то было!

Лицо леди Бэртрады пошло пятнами.

— И ты, девка, прислуживаешь новой госпоже?

— Нет, я бы так не сказала. У меня другие обязанности. Мне выпала честь следить за личными покоями маленькой Милдрэд — разве вы не знаете, что граф велел заново отделать и обставить для дочери ваши бывшие апартаменты?

Это было последним ударом. Гибким кошачьим движением графиня бросилась к бывшей фрейлине, словно намереваясь вцепиться ногтями в её раскрасневшееся лицо. И тут эта блудливая девка, это ничтожество, ловко увернувшись, внезапно схватила графиню за запястья и отшвырнула от себя — да так, что леди Бэртрада оступилась и упала. Её дамы подняли визг, а Клара, хоть и отступила к двери, выглядела самым невозмутимым образом.

— Поосторожнее, миледи. Я больше не ваша служанка. Отныне я обручена с сэром Пендой, сенешалем замка Гронвуд. Вскоре нас обвенчают, и я сама стану зваться леди.

— Значит, такова твоя благодарность за то, что я вытащила тебя из захолустной дыры? — оторопело вымолвила графиня.

— О, я честно расплатилась за это, прослужив вам за гроши столько лет и безропотно снося побои и оскорбления. И то, что я взялась доставить ваш гардероб, было моей последней услугой!

Деловито оправив сбившиеся длинные рукава, Клара покинула бывшую госпожу.

Я поспешил помочь фрейлинам поднять леди Бэртраду. Моё появление подействовало на неё, как удар хлыста. Она резко выпрямилась, глаза её вспыхнули.

— Велите немедленно догнать её... схватить... — торопливо заговорила она, и голос её то и дело срывался. — Святой отец, пусть её выпорют — да так, чтоб вся кожа долой! Чтоб визжала под розгами, шлюха!..

Ну уж нет! Не хватало мне неприятностей из-за какой-то бывшей фрейлины. Ведь если Клара и впрямь обручена с Пендой, было бы неосмотрительно обойтись с ней, как с простолюдинкой-саксонкой.

И я принялся убеждать леди Бэртраду, что наше положение не таково, чтобы привлекать к себе внимание Гронвуда. Мы поступим иначе. Положение графа и его наложницы более чем неустойчиво. Он фактически изгнал супругу, дочь короля, из её собственного замка — это ли не повод, чтобы вызвать к жизни куда более ощутимую силу — гнев короля Генриха и Святой Церкви, ибо граф открыто живёт во грехе, попирая права венчанной супруги.

Не стану утверждать, что графиня меня слышала — по её искажённому ненавистью и отчаянием лицу текли медленные слёзы. Но когда эти слёзы иссякли, она неожиданно велела подготовить для неё эскорт и заявила, что сию минуту возвращается в Гронвуд.

Большую глупость трудно было и придумать. Однако я примирительно сказал, что готов предоставить столько людей, сколько пожелает графиня, при одном условии: она отправится куда угодно — в Норидж, Ярмут, Уолсингем, а хоть и прямиком в Лондон, — но только не в Гронвуд Кастл.

— Нет, — затрясла головой леди Бэртрада, да так, что её косы растрепались и выбились из-под сетки. — Я еду в Гронвуд!

Я рассердился:

— Что же, в добрый путь, госпожа. Но ни один из моих людей не станет вас сопровождать.