Фейри Чернолесья

— Дядь колдун, староста и его гости в дом пошли, ночевать остаются. А Джинли с одной из тёток домой отправили. Сказали, негоже жениху и невесте под одной крышей спать. Завтра утречком после завтрака будут выезжать. Джинли вещички собирает, плачет.

— А плачет-то почему? — всполошился Элмерик.

Мальчишка покосился на него с недоумением.

— Ну так невеста же! Ей плакать положено.

— А, в этом смысле… — Элмерик выдохнул.

Ох уж эти деревенские обычаи: рада — не рада, а всё равно плачь, когда родной дом покидаешь. Придумают же!

— Да вы не беспокойтесь, — мальчишка махнул рукой. — Этот парень из Задолья ей очень понравился. Староста Дунстан ни за что не отдал бы Джинли супротив воли. Он бабке обещал.

— Всё-то ты знаешь, — хмыкнул Элмерик.

— Потому что у меня глаза и уши есть, — вихрастый вымогатель протянул ладонь и с нагловатыми интонациями, очень похожими на говор Джеримэйна, добавил. — Дядь колдун, дай монетку за труды, а?

Элмерик сперва хотел возмутиться, но, передумав, усмехнулся. Надо же, какого пострелёнка Джерри на улице нашёл — будто братишку своего младшего. Пожалуй, этот хитрец может ещё пригодиться.

— Держи, — он вложил в ладонь медяк. — Как тебя звать-то?

— Денни, водовоза сын, — мальчишка важно попробовал монетку на зуб и спрятал в карман. — Вы эта, если чё, свистите. Я завсегда тут.

Он выбежал из таверны, совсем немного разминувшись с Джеримэйном и Розмари. Элмерик был уверен: если бы они встретились, Денни и у них ещё монетку бы выпросил.

Розмари, завидев Элмерика, сразу подбежала к нему и, несмотря на вялые протесты, размотала повязку на глазу. Поджав губы, она покачала головой и даже языком прицокнула — не иначе переняла эту привычку у мастера Патрика.

— Всё плохо? — Элмерик нашёл в себе силы улыбнуться.

— Жить будешь-то! — Розмари поправила выбившиеся из-под платка волосы, достала из поясной сумочки флакончик с каким-то снадобьем (в воздухе сразу запахло горькими травами), щедро плеснула на повязку и ловко забинтовав всё обратно, добавила, — так-то оно получше будет-то.

Её смешной говор, прежде часто раздражавший Элмерика, сейчас звучал успокаивающе, по-домашнему. Друзья пришли на помощь, значит, всё будет хорошо. Вместе они справятся с чем угодно!

Боль окончательно стихла. И платок больше не пытался сползти с головы — вот что значит умелые руки.

— Спасибо, — смущённо пробормотал Элмерик. — Что бы мы без тебя делали?

А Роз, уперев руки в бока, в своей обычной манере напустилась на приятелей.

— Да уж, натворили вы дел-то! Куда вас одних отпускать? Нет бы сразу с собой взяли. Всё скрытничаете! Эх вы, дурачки!

— Ну теперь позвали же, — буркнул Джерри и, повернувшись к Элмерику, пояснил: — я по дороге ей всё рассказал, в общем.

Розмари уселась за стол и сплела пухлые руки под подбородком.

— Этот ваш бессмертник на могилке — с него стоило начать-то. Знаете, для каких чар он используется? То-то и оно, что не знаете… А он нужен для того, чтобы душу в нашем мире удержать. Не позволить-то ей в иные края отправиться. Выходит, ваш фейри бабку тут заставил задержаться-то.

— Но зачем ему? — Элмерик непонимающе захлопал правым глазом.

— А это мы сейчас выясним, — Розмари снова вскочила. Её щёки разрумянились, ноздри раздувались: тайна захватила её целиком. — Отведите меня на бабкину могилку. Забыли небось? Моя мамка-то тоже деревенской ведьмой была, я кой-чего от неё успела узнать-то.

— Ага, побежали, — кивнул Джерри.

Элмерик с сожалением глянул на недопитый сидр, оставил на столе пару монет и поплёлся за друзьями, едва поспевая.

Они добрались до места ещё до наступления темноты. Роз сказала, что это даже к лучшему — мол, виднее будет, какие чары там творились.

Присев на корточки у замшелого могильного камня, она некоторое время перебирала полевые цветы, почему-то совершенно не подвядшие со вчерашней ночи. То ли кто-то принёс свежие, то ли на невзрачный букетик были наложены чары неувядания.

— Так-с… — Розмари, понюхав один из цветков, поморщилась. — Ну, всё ясненько-то.

— Чё тебе «ясненько»? — Джеримэйн от нетерпения пританцовывал на месте, но его вопрос девушка предпочла проигнорировать.

— Разводите костёр-то. Живо! Будем злые чары жечь, — только и ответила Розмари — и глазами зыркнула, мол, попробуйте только ослушаться ведьму.

Пришлось Элмерику и Джерри собирать сухие ветки. Огонь они развели немного поодаль, чтобы костровище не сразу бросалось в глаза, — как раз возле от тех кустов, где они скрывались прошлой ночью.

Когда пламя разгорелось достаточно ярко, Розмари, бормоча под нос какую-то присказку (слов Элмерик не расслышал, но был почти уверен, что это деревенский заговор) сожгла все цветы с могилы бабки Шеллиди. Только растущий бессмертник пока не тронула.

— А этот зачем оставила? — Джерри терзался от любопытства так, что почти полностью измочалил завязки на рукавах своей рубахи.

— Ну, призрак-то нам ещё нужен, — Розмари пожала плечами и поправила сбившуюся шаль. — Поговорить я с ней хочу.

— Поговоришь с ней, как же, — фыркнул Джеримэйн. — Бабка никого не видит и не слышит, только по домам и может ходить. Но и сама орёт беззвучно.