Фейсбук 2018

Требовать можно только суда: презумпция невиновности не может развернуться и уйти, как журналисты, это было бы сущим несчастьем. Если есть наказание, значит, должно быть доказанное преступление, а перед этим следствие, суд, состязание сторон, иначе это партком, даже если он заседает в Голливуде. В России новейший голливудский партком соседствует с традиционно-скрепным, Милонова и Мизулину ведь никто не отменял. Ширнармассы исповедуют именно их. Нет, у нас не культ слабости пришел на место культа силы, не один партком сменил другой, есть ксенофобно-гомофобный рев в исполнении стадионов, а рядом раздаётся просвещенный писк про харассмент, кулуарно фейсбучный, - такая сложилась гармония.

И в День Победы, нежный и туманный,

Когда заря, как зарево, красна,

Вдовою у могилы безымянной

Хлопочет запоздалая весна.

Она с колен подняться не спешит,

Дохнет на почку, и траву погладит,

И бабочку с плеча на землю ссадит,

И первый одуванчик распушит.

Анна Ахматова, 1945 год.

Всех с Днем Победы, каким он был в сорок пятом году!

Какие-то разнузданные люди в маньчжурских папахах, с георгиевскими лентами в петлицах курток, ходили по ресторанам и с настойчивой развязностью требовали исполнения народного гимна и следили за тем, чтобы все вставали. Они вламывались также в частные квартиры, шарили в кроватях и комодах, требовали водки, денег и гимна и наполняли воздух пьяной отрыжкой.

Tatiana Dachevskaja

 напомнила. Это из рассказа Куприна "Гамбринус", написанного в 1907 году.

Опять забрались на Крите в горы, попали там на неведомую дорогу, где перед нами встала лошадь с явным намерением остановить эту авантюру. Но мы ее не послушались и час потом блуждали над пропастью. Сияло солнце, в его лучах жарко пылали алые ядовитые олеандры. Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю. К бездне солнечной это тоже относится.

В коментах Татьяна Толстая пишет: «Что ж ее так постригли, ироды!» А бант, а чулки, а платье, а жилетка, а карман, а то немыслимо мерзкое, что из него торчит? Здесь все пушинка к пушинке, ни одного пёрышка. И так было везде - в Москве, как во Львове. И от всего вокруг, и, в первую очередь, от себя чувство безнадежной неловкости. Ей же лет 10, этой несчастной? - мне было тогда столько же, и я очень хорошо это чувство помню. Советский Союз, который мы потеряли. Широко шагает Первомай. Всех с праздником!

Вчера, перепрыгивая на машине через бездны и хребты Крита, забираясь все выше в горы, туда, где только птицы и тучи, вечно холодные, вечно свободные, мы вдруг увидели вдоль дороги помидоры и перцы, собранные в кучи, вдохновенно раскиданные кем-то на одинаковом расстоянии друг от друга. Если это прагматическое уничтожение урожая, то к чему такие красоты? - все уж слишком продумано по пластике, по ритму, по пятнам, по цвету. Но если это художественная акция, то не продумано главное - кто ее увидит, какие ценители стекутся на этот пустынный вернисаж? Ни то не получается, ни это, ни прагматика не выходит, ни эстетика. Выходит мифология. Опять Гиппомен соревнуется со своей Аталантой, опять она хочет догнать его и пронзить копьем, а он опередить кровожадную возлюбленную и взять ее в жены. И опять Афродита спешит Гиппомену на помощь, объясняя, как задержать быстроногую Аталанту, но тремя раскиданными яблоками нынче никого не остановишь, нужны груды плодов - плотных, лопающихся, перезрелых: алое на золоте под самыми небесами.

Когда отменили статью про мужеложство в российском УК, один умный человек сказал мне, что либералы отняли у него порок, тайну и драму, три кита, на которых держалось напряжение его эроса, выдав взамен разрешение на бжик-бжик, кому оно нужно. Это была, шутка, разумеется, но понятно, что табу дано не только для того, чтобы ему подчиняться или, наоборот, его ниспровергать, но и как источник наслаждения. В эстетике от табу одна польза, без них - печаль.   Dmitry Volchek

 тут выставил витрину магазина для новобрачных в Висбадене, где консервативный немецкий китч присягает ЛГБТ. А это ведь тот самый вкус, уютный и блевотный, которому вдохновенный гей-арт так плодотворно противостоял. Казалось, нет ничего более полярного, а они неразрывно слились. Торжество прав человека привело к поражению по обе стороны фронта - и всемирной мизулиной, и свободолюбивых меньшинств: скрепа гемютлиха отныне в их руках. А это прелесть что такое, конечно, но ведь не чаша Грааля и даже не перо Жар-Птицы, друзья мои.

Друзья спрашивают, что с крышей. Показываю. Андрюша поехал за бензопилой и альпинистами, а я, выйдя гулять с собаками, обнаружил поваленную ураганом секцию забора. Собаки тоже оценили новинку. Многократно уже сбегавшая хаска была у меня на поводке, трехлапый Миник далеко уйти не может, а свободолюбивый пёс Максик рванул в образовавшуюся дырку, только пятки сверкали. Я надел калоши и кинулся в деревню с криком «Макс! Макс!», но все впустую, конечно. Через час он смилостивился и вернулся сам. Это был рассказ про то, как я провёл утро. Теперь жду альпинистов с ценником и молю Бога о том, чтобы взял деньгами.