Фехтовальщица (СИ)

— Но граф де Жуа… его же самого арестовали!

— Его арестовали за другое. Граф вел себя неподобающе, и его величество вынужден был защитить честь своей семьи. Косвенным образом его величество дал шанс на его защиту и вам, а вы отказываете ему в благодарности.

— Меня арестуют прямо сейчас? — встала с ларя фехтовальщица.

— Не горячитесь. Вы еще очень юны и можете принять неправильное решение. Я даю вам сутки на размышление. Послезавтра в восемь утра я буду ждать вас в Лувре.

— А если я не приду?

— Вас объявят преступницей и препроводят в тюрьму, где вы будете находиться до суда. Потом наказание и пожизненный позор.

— А если я уеду из Парижа?

— Тогда вас ждет судьба изгнанницы.

— А сейчас… сейчас я свободна?

— Да, сейчас вы свободны. Идите, танцуйте, и желательно с Люсьеном де Боном.

— Я сама выберу с кем мне танцевать, ваше преосвященство!

— Тогда желаю не ошибиться в партнере.

Фехтовальщица вышла из кабинета и стала спускаться вниз по лестнице. У нее спутались мысли, и слегка шумело в голове, будто она выпила крепкого напитка, она даже чуть не упала, поскользнувшись на чем-то… Девушка наклонилась, подняла… Это оказались кем-то утерянные четки. Они представляли собой цепь искусно выточенных человеческих черепов с горошину величиной. Розовея в свете свечей, маленькие черепа выглядели не слишком приятно, но фехтовальщица не бросила их, а так и вошла в зал, держа четки в руке, будто горсть лесных ягод, вкусом которых ее только что пытались прельстить.

Экспромт

В зале продолжали танцевать. Женька встала у входа и, наблюдая за плавными передвижениями пар, думала о разговоре с Ришелье. «Я отказалась правильно, — говорила она себе, — Если я соглашусь, то не смогу сделать финал мирным и по договору проиграю Монрею… Да, правильно… А если бы не договор с Монреем?..» Фехтовальщица почувствовала где-то внутри себя неприятное подергивание, будто в ней вдруг проснулся и дрыгнул лапой некто отвратительный и чужой. Она слегка содрогнулась и посмотрела на четки в своей руке.

— Где вы были, госпожа де Бежар? — спросил кто-то из-за спины. — Без вас совершенно некому развеять нашу позолоченную скуку.

Это подошел де Шале, подошел мягко и бесшумно, словно подкрался.

— Я выходила. Мне было душно.

— Душно? Это верно, душно… О, какие милые четки!

— Я нашла их в галерее.

— Это ваши будущие жертвы?

— Если будете меня поддевать, то станете первой из них.

— Второй, — усмехнулся фаворит короля. — Только не трогайте мне уши, я хочу вставить в одно из них сережку.

— Вам как будто безразлична судьба графа де Жуа.

— Де Жуа дурак и получил за свою глупость. На что мне жалеть дурака, сударыня?

Женька спрятала четки в кошель. К ней осторожно приблизился Файдо.

— Простите, сударыня, я имел дерзость навязывать вам своего сына, — сказал откупщик. — Считайте, что я вам ничего не говорил.

— Испугались, что меня арестуют? — усмехнулась девушка.

— Вы оказались более прозорливы, когда посоветовали не торопиться.

— Понятно. А мне уже стал нравиться ваш дом, сударь.

— Да, у меня один из лучших домов в Париже, сударыня, — гордо улыбнулся хозяин Булонже. — Я успел купить его у короны раньше других. Мой давний друг Перран одолжил мне денег.

— Я слышала, его убили на Орлеанской дороге?

— Увы… Бедняга, бедняга… Да-да… но ему не в чем упрекнуть меня на том свете, я успел расплатиться с ним.

— Ударом кинжала?

— А?..

Фехтовальщица сказала почти наобум, будто бросила мяч в корзину, стоя к ней спиной, и теперь чувствовала, что попала.

— Что вы такое говорите, госпожа де Бежар?.. Надеюсь, это только шутка? — криво улыбнулся откупщик и, бормоча какие-то плоские комплименты, отошел.

— Как бы теперь и вас не зарезали, сударыня, — усмехнулся де Шале.

— Неужели он, в самом деле, пристукнул этого Перрана?

— Почему бы и нет, если на кону большие деньги?

— Что же теперь делать?

— Ну, давайте хоть потанцуем напоследок, — засмеялся фаворит короля и, отдав пажу шпагу, повлек фехтовальщицу на середину зала.

Церемониймейстер объявил гальярду. Гальярда Женьке нравилась, партнер устраивал, нервы после беседы с Файдо упоительно дрожали, поэтому с первых же минут танец стал походить на удачно сказанный экспромт. Словно игрушки, кружили рядом пары Булонжеских гостей; мелькнуло серьезное лицо короля и напряженный лоб маркиза де Савара, багровые скулы де Брюса и перламутровые щеки Виолетты… Когда же музыка, сверкнув последней искрой веселого аккорда потухла, де Шале, кликнув своего пажа, потащил девушку в коридор.

— Куда? — не поняла она.

— Хотите, погуляем по дому?

— Хочу!

Воодушевленная удачным танцем, Женька согласилась легко. Ее воодушевление поддерживал и сам ее спутник, рука которого была теплой, а улыбка открытой.

Миновав широкую галерею, где дежурила охрана из пяти королевских мушкетеров, Женька и де Шале стали подниматься по винтовой лестнице. Паж, юноша с миловидным лицом, которого звали Цезарь, бесшумно скользил следом.

Оказалось, фаворит короля хорошо знал дом. Он бывал здесь на приемах у герцога Булонже и теперь посмеивался над потугами Файдо делать такие же пышные праздники.