Фехтовальщица (СИ)

— Не бойтесь, — понял ее тот. — Если б я умысел имел, я бы не сказался.

— А зачем сказался?

— Тоска иногда берет. Увидел вашу забаву, не сдержался.

— А если я де Грану скажу?

— Не скажете.

— Заколешь?

— Зачем? Так не скажете. Я чую.

С этой минуты конюх стал учить фехтовальщицу правильно метать нож, и скоро под его опытной рукой, оружие стало входить в мишень чаще и точнее. Женька пыталась расспрашивать Гиборто о его бывшем ремесле, но он говорил о нем коротко и неохотно.

— Что рассказывать? Грязь одна и грех. Другой жизни хочу. Может, и свое хозяйство заведу. Я сметливый и работы не боюсь. На Анне — дочке Симоны стану жениться. Она согласна, и де Гран не против. А теперь попробуйте вот так, без замаха. Смотрите.

Фехтовальщица стала учиться метать нож по-новому.

— Это я сам придумал, — довольный собой, признался конюх.

— Почему вы не спрашиваете, зачем мне это нужно? — сказала девушка.

— А что тут спрашивать? То и так понятно — зуб для охоты точат, а не для красивой улыбки. Обидчика вашего наказать желаете?

— Желаю.

— Я тоже так начинал.

— Как?

— Хозяина своего прибил.

— За что?

— Никак из подмастерьев мне выбиться не давал, собака.

— Мне нужно уйти отсюда, Гиборто.

— Понятно, что нужно.

— Де Гран не пускает.

— Понятно, что не пускает.

— Вы поможете мне?

Гиборто усмехнулся и почесал шею острием ножа.

— Де Гран приказал мне присматривать за вами.

— Так вы и присматривайте… до Парижа.

— Он выгонит меня, госпожа.

— Так помогите мне хотя бы с лошадью. Там я видела у вас одну вороную по имени Саломея.

— Хороший выбор, только за пропажу такой лошади на галеры отправят. Лошади — королевское имущество, госпожа.

— Неужели ничего нельзя сделать, Гиборто?

— Ну, можно заплатить… деньгами или брюликом каким. Де Гран пошумит, по роже съездит, тем и закончит.

— У меня нет ничего.

— Попробуйте найти. Вы красивая девушка.

— Продаваться я не могу.

— Зачем сразу продаваться? Схитрите. Нашим братом вертеть вас еще прародительница Ева научила. Глазки у вас умные. Надо их в дело пускать, если они вам дадены.

На днях де Гран вдруг сам разбудил фехтовальщицу и велел перейти к нему в комнату.

— Я еду за содержанием в Париж, — пояснил он. — Побудьте пока у меня, сударыня.

— Почему у вас?

— Идемте, там я все объясню вам.

— Но мне нужно надеть платье!

— Не нужно.

Де Гран провел Женьку в свою комнату и запер дверь на ключ.

— Простите, Жанна, но у меня нет другого выхода, — сказал он из коридора.

— Что? Что вы сделали? Зачем? — возмутилась девушка.

— В вашей комнате нет замка. Кристоф не простит мне, если вы сбежите. Я вернусь через четыре-пять часов. Завтрак на столе, горшок под кроватью и не шумите, я предупредил обслугу.

— А одежда?

— Останьтесь в сорочке. Вам лучше быть без платья, а то вы еще надумаете выскочить в окно. Кстати, там дежурят сыновья Симоны. Я их предупредил, так что сидите смирно.

Это было так неожиданно, что Женька сначала даже промолчала, а когда снова начала возмущаться, де Грана уже не было. Она бросилась к окну. Внизу действительно находились сыновья Симоны. Сам управляющий уехал вместе с Гиборто и Раймоном.

Столь коварные действия де Грана привели девушку в ярость. Она, конечно, не могла подозревать Гиборто, управляющий и сам знал о ее планах с ее же слов. «Вот дура! — проклинала теперь самое себя фехтовальщица. — Надо было помалкивать в тряпочку!»

Пометавшись по комнате, девушка немного успокоилась и решила поискать что-нибудь, что можно было бы накинуть поверх сорочки. Она открыла ларь в углу и начала рыться в старой одежде, но первое, что нашла, был тот самый сверток, который Кристоф передал де Грану в первый день их приезда. Несколько секунд фехтовальщица, не веря своим глазам, смотрела на мятую тряпицу, а потом с хохотом настоящей ведьмы стала рвать тугие завязки. Как и де Санд, некогда сунувший пленника в экипаж, где лежала шпага убитого де Вика, де Гран несколько перестарался и невольно отдал в ее руки чужую тайну, а вместе с ней и «патент на проживание в Париже».

Женька забралась на кровать, развернула сверток, достала оттуда дневник заговорщицы и прочитала его от корки до корки. Времени для этого у нее было достаточно.

Жозефина писала довольно живо и с изрядной долей издевки над теми, кого вербовала в помощники, посмеиваясь над их слабостью к деньгам, власти или похоти. Среди известных имен там были упомянуты — принц Конде, у которого традиционно сложились не лучшие отношения со своим монаршим кузеном, братья Вандомы, чье королевское происхождение тоже подвигало на рискованные игры с властью, и младший брат короля Гастон, чьи устремления шли еще дальше. «Юноша, несомненно, будет полезен нам, — писала Жозефина. — Он горячо льнет не только к королеве, но и к местечку рядом с ней. Я говорила с ним, он согласен с нашим планом». Женька усмехнулась. «Гастон? Отлично! Только как его достать? А может быть Конде?.. Или Вандомы?.. Их тоже просто так на улице не встретишь… Пожалуй, нужен будет помощник».