Феминиум

Она ошеломленно ахнула. Он прикоснулся к ней! Мужчина посмел прикоснуться к ней! Святая Оанда, да как он посмел? Рассвирепевшей кошкой рванулась к нему, целясь в лицо алым вихрем отполированных когтей. Он чуть оттолкнул ее, почти увернувшись, отмеченный лишь одной кровавой царапиной. Лакл запнулась о халат и, растерянно взвизгнув, рухнула на пол, увлекая за собой хрупкий столик. Оглушительно взорвались осколками тонконогие вазы, мягко сыпля фруктами, разметалось багряными пятнами вино из серебряного кубка.

Старшая ворвалась в комнату, настороженная, дикая, скачущим взглядом охватив всю комнату. Бросилась к Лакл, помогла встать.

– Светлейшая, что случилось?

Молчала, ее пальцы на талии, чуткие, заботливые, не отпускали. Рукоять меча больно врезалась под ребра при каждом вдохе, но шевелиться не хотелось.

– Он толкнул меня.

– Паршивый звереныш!

– Викл! – остановила, удержала. Зачем? Удивилась себе. Что ей этот мальчишка? Одним больше, одним меньше. Этот шелк…

– Как скажешь. – Стиснула рукояти мечей, отступила. – Как скажешь, светлейшая.

– Простите, госпожа, это вышло случайно, – он ломал пальцы, мечась взглядом по ее лицу, – я не хотел. Простите меня.

Лакл скривилась.

– Ты посмел прикоснуться ко мне.

– Это случайно, простите.

– Заткнись. – Викл не сдержалась, ударила, сбила с ног. – Придержи язык за зубами, звереныш.

Меч потек из ножен, лунный, тусклый клинок. Нет, шевельнула бровью, нет, Викл, не сейчас. А что изменится? Что? Мальчик у ног скрючился от боли, кусает губы, чтобы не застонать. Он будет моим или умрет.

– Отведи его вниз.

– Зачем, светлейшая?

– Мы будем обсуждать мой приказ?

– Светлейшая, если убить, так можно и во дворе.

– Он мой избранник, Викл!

– Сомневаюсь, что это поможет, – нехорошо прищурилась та. – Вряд ли тебе захочется, чтобы его силком каждый раз укладывали на ложе.

– Викл, ты забываешься!

– Я слишком хорошо тебя знаю, светлейшая.

– Викл, отведи его вниз. – Всмотрелась в ее лицо, спокойное, хищное, с высокими скулами, тонким нервным ртом. Ведь забьет же насмерть, оставлю без присмотра, и забьет, как беспомощного кутенка. – Викл!

– Да, светлейшая.

– Не покалечь его.

– Я постараюсь.

– Викл!

– Обещаю, светлейшая, – с трудом разжала та сведенные яростью челюсти.

– Помни о своем обещании, старшая.

– Я помню, светлейшая. Тебе не нужно повторять дважды.

5

Факел плевался искрами, Викл недоверчиво косилась на него и отводила руку в сторону, подальше от лица, с тихим мстительным удовольствием вонзая шипящее пламя в провалы дверных проемов. Факел возмущенно швырялся кусками огня, источая смрадный, черный дым, но все же освещал грязные клетушки, заставленные старыми, поломанными бочками, трухлявыми скелетами ящиков и прочим хламом. Викл цедила сквозь зубы ругательства и шла дальше, пинками распахивая толстые, медлительные в скрипучем движении двери, ища пустую комнату.

Сенги беспокойно смотрел ей вслед. Коридор впереди был полон изломанных, пляшущих теней. Позади – ступеньки с ярким квадратом двери наверху. А если попытаться убежать сейчас? Успеют ли догнать?

Что-то с грохотом вылетело в коридор и тяжко ухнуло о стену, ссыпалось в груду осколков. Викл появилась следом, поманила рукой. Шагнул к ней, не смея перечить, в сумрачное переплетение теней, а свет позади с каждым шагом все дальше.

Комнатка с прелой соломой в углу, низкий потолок в пятнах копоти, огрызок ржавой цепи на стене. Сенги остановился посередине, жег спину взгляд кошачьих яростных глаз.

– Я нашла тебе клетку, звереныш, – голос воркующий, низкий, пронизанный искорками злости. – Нравится?

Он обернулся. Стояла напротив, ладони на рукоятях мечей, взгляд прицелом арбалета, скользит, почти ощутимо царапая.

– Нет.

Вздернула бровь, ухмыльнулась, жестко искривились тонкие, искусанные губы.

– Ты забываешь добавлять «госпожа», – процедила сквозь зубы, стиснула пальцы до хруста, сдерживая нарастающий, бешеный зуд под кожей.

– Так говорят только рабы, – шептал он, и коченело все внутри от мучительного ожидания удара.

Расхохоталась, белые зубы, как у скалящегося зверя.

– А ты кто, звереныш?

– Я ученик.

Зло дернула ртом.

– Ты то, чем назовет тебя женщина. Понял?

Свело от ненависти плечи, и отпустила, сбросила со звенящего тела оковы, метнулась вперед, к испуганным, таким отвратительно синим глазам. Податливое тело под костяшками ломается, оседает на пол, нет, звереныш, не закрывай лицо локотками, я хочу видеть твои глаза, хочу видеть твои слезы. Боль – великий учитель, звереныш, ты будешь самым преданным ее учеником.

Отскочила в сторону, выдернула из держателя факел, вцепилась в древко изо всех сил, ища опору, ища защиту от себя самой. Пламя так близко у лица, что обжигает зрачки.

– Я дала слово. Слышишь, звереныш? – Мышцы затекли, ползла по телу жгучая судорога. – Ты не умрешь.