Феникс

Второй верткий зар-раза, со звериным чутьем и с такой же звериной повадкой. Кажется, не должен был, но непостижимым образом воспринял бросок ножа во впереди идущего товарища. Умней бы был, с тропы в чащу шуганул. И поминай как звали! На что-то понадеялся, крутанулся на месте, с попыткой выставить ствол. Его счастье, что живым нужен, поэтому ласково, ручками! Перекат под противника. Ствол улетел в темноту. На выходе удар ногой в колено. Извернулся, сгребя вражину в капкан своих рук.

Известно немало способов удушения руками, но недостатки всегда имеются. Когда душат, то при неудачном захвате противник либо кричит, либо издает громкие нечленораздельные звуки. Душить смысл имеет только, когда «язык» позарез нужен. А он нужен! Сдавил артерии в области горла и дождался, когда товарищ брыкаться перестал. Вот и все. Теперь отдохнуть, в себя прийти.

«Языка» приколол. Так и знал, что с этим старлеем не все так просто. Разговорчивый лесовик оказался матерым нациком из Западной Украины, под Харьков таких сотню рыл ОУН направило, как гуманитарную помощь дойчам. Только те на фронт не рвались, понимая, что для новых хозяев они на уровне рабочего скота воспринимаются, и всячески косили от войны на передовой. В общем-то, их понять можно, кто угодно бы откосил, тем более хитрожопые западенцы. Им бы пограбить, погулять, понасиловать, на большее эти моральные уроды не способны. Ладно, дело не в этом. Вопрос. Зачем нужно было немцу так рисковать? А со слов покойника, они двое должны у него на подхвате быть. Из-за чего Каретникова из засады не застрелили. Думали, начальство соизволило объявиться, в глаза-то его не знали. Фигня, разберемся! Теперь главное побыстрее до своих дойти.

На поляне картина полностью маслом написана, только почему-то все больше в черных тонах. У ярко пылающего костра вповалку лежали ребята, признаков жизни не подавали. Этот фрукт что? Всех обнулить успел?

Отшагнул, на слух определив движение за спиной, но не так чтоб уж близко. Негромкий смех, скорей походивший на хмыканье, подтвердил худший из раскладов.

— Товарищ боец, бросьте на землю автомат, и без глупостей, иначе заполучите пулю в спину.

Он, зараза!

— Все! Я понял! Выполняю.

За ремень, сняв с плеча автомат, наклонившись, положил его у ноги. Выпрямился.

— Правильное решение. Ремень долой! Та-ак! Из сапога финку. Бросьте ее на землю, она вам не понадобится. Теперь три шага прямо. Молодец! Лечь. Руки за спину.

Выполнил. Пуля она быстрее.

Немец у запястий умело связал руки, приподняв за воротник, усадил на землю, при этом обнаружил метательный нож на спине Михаила. Весело пожурил, видно весь процесс происходящего доставлял ему удовольствие.

— Ай-яй-яй! Да вы баловник, любезный.

— Есть немного.

Уселся напротив, предложил:

— Ну, рассказывайте, как вам моих орлов одолеть получилось? Ведь они вас в плен взяли. Давай, военных тайн я не спрашиваю, нам здесь до утра куковать придется.

Ага, ща прям раскололся. Держи карман шире! А поговорить… отчего бы и нет? Поговорим. Время есть. Спросил в свою очередь, мотнув головой в сторону лежавших рядком разведчиков:

— Прошу прощения, а мои все мертвые?

— Да что вы? Спят. Они ведомству СД живыми потребовались. Хотя лично я, скорее всего, каждому глотку перерезал бы. Так как насчет заданного вам вопроса?

Культурный, вежливый, блин!

— Так ничего сложного не было. Ваши солдаты облажались, плохо обыскали. Ну и старшина Крутиков смог освободиться от пут, сорвал чеку с гранаты… «Лягай!» кричит, а сам над головой гранату держит. Кучно стояли, вот все на землю и попадали. А дальше можно представить, что было.

— Маловероятно. С егерями, которых я натаскивал лично, такого быть не могло.

— Однако так. Как говорится, и на старуху бывает проруха.

Видел, что собеседник не поверил. Пусть! Пока языком молол да собеседника байками грузил, без особых проблем освободил руки и даже успел вправить пальцы на место. Собеседник, развалившись полулежа, о чем-то задумался, глядя в костер. Это он зря. Тем более что пистолет упрятал в кобуру, защелкнув ремешок.

— Долго они спать будут?

На автомате ответил:

— Ни малейшего представления. Самому интересно наблюдать было, как твои соотечественники, как тараканы, сморились. Ха-ха!

Подбросил в костер пару поленьев.

Расшевелить гада надо, а то так до утра и будут у костра сидеть. А это ему надо? Произнес, вкладывая в голос нотки сарказма:

— До ветра, по малой нужде хочу, барин! Ты б поднял на ноги, мотню растегнул и хозяйство куда надо направил.

— Дерзите, мой друг? — не повелся немец. — Прудите в штаны.

— Не приучены мы. Интеллигенция, понимаешь ли? Это ваша немытая Европа баниться только в начале девятнадцатого века стала, а до той поры от колыбели до могилы немытой ходила да на вшей в волосах охотилась. Что с вас взять, дикари-с!

— Наха-ал! По ушам получить хотите? А то ведь могу…

— Ага! С пукалкой в кобуре каждый может. А вот с голыми руками слабо!

— Ох, напроситесь! — благодушно откликнулся урод…

Не велся на разводку, хоть ты черта дай!