Феникс. Начало

— Как думаешь, внучек, зачем нашим друзьям острые ножики?

— Не знаю, дед. — эйфория от выигранного суда у Внука сменилась легкой паникой.

— Вот и я не знаю.

В это время нас похвали в канцелярию, где выдали решение судьи и отсчитали пятьдесят тысяч рублей компенсации новенькими, хрустящими крупными купюрами. Пока сотрудник суда ходил в кассу за деньгами, я обворовал российскую судебную систему — перегнувшись через барьер. Утащил со стола канцеляриста пластиковую линейку. Закончив в формальностями, я спустился в полуподвальное помещение с намертво закрытой металлической дверью черного хода, зажал линейку под острым углом между створками, и сломал ее на две половины, затем оторвал от длинных шнурком кроссовок по хорошему куску, и продернув куски шнура через отверстия на концах линейки, завязал петельки.

— Ты что делаешь?

— Ты думаешь Магаров- старший пацанам ножики раздал как элементы национального костюма?

— Н-нет.

— Вот и я думаю, что нет. Ладно, пошли.

Я засунул обломки линейки в рукава куртки и пошел к выходу. Распахнув тяжелую входную дверь, я выбежал из здания суда, и не останавливаясь ни на секунду, перепрыгнул невысокий заборчик, огораживающий дворец правосудия, затем побежал в сторону своего дома. Сзади раздались крики и отдаленный топот. Видно у ворот меня ждали, но мои недруги не ожидали от меня такого темпа и безнадежно отстали. Я бежал, уворачиваясь от случайных прохожих, проезжающих машин, несколько раз меняя направления и выбирая узкие проулки и тропки в частном секторе, чтобы не дать догнать меня на машине. Шума погони я давно не слышал, впереди показался, неуклонно приближаясь мой родной двор. Я чуть прибавил скорости, как лошадь, учуявшая приближение конюшни. Вот арка, осталось свернуть во двор и пробежать метров сто до моего подъезда. И тут меня лягнула лошадь, которая спешила в свою конюшню. Во всяком случае ощущения были схожи. В глазах вспыхнул прожектор, меня отбросило назад, шарахнуло об стену, так что выбило дух, затем я солдатиком упал лицом вниз. Не знаю, через сколько времени я осознал себя, но все-таки осознал. Сквозь полуприкрытые ресницы я видел неясные тени, перекрывшие свет спасительного проходя в родной двор. Возле меня несколько человек разговаривали на одном из наречий тюркского, который я помнил мала-помалу со времен срочной службы в Семиречье. Сосредоточится и понять о чем надо мной разговаривают, очень мешали звездочки, плывущие перед глазами и общее угнетенное состояние организма.

— Мага, ты не убил его?

— Не знаю, Саид.

— Жаль, я хотел, чтобы он все почувствовал, сын собаки.

— Что почувствовал?

— Как я буду этому барану резать горло и спускать кровь. Идите, смотрите, чтобы никто не пошел.

Раздались шаги отходящих людей, потом чьи то руки обшарили мои карманы, нащупали и с довольным бормотанием вытащили пачку купюр из джинсов. Затем меня схватили за волосы и запрокинули голову, у беззащитного горла я почувствовал острие отточенного лезвия.

— Саид, дворники идут!

— Шайтан! — рука с ножом замерла в нерешительности. Уплывающим сознанием я пытался понять, смогу ли я достаточно быстро перехватить руку с ножом, и понимал, что мое движение будет вялым и медлительным, Саид успеет полоснуть мою артерию, так что никакие дворники помочь мне не успеют. Внука вообще я не ощущал. Вряд ли сейчас он демонстрировал образец мужества, наверное, пребывал в благословенном беспамятстве.

— Затащите его туда и накройте носилками — Саид с силой оттолкнула мою голову от себя, и она с деревянным стуком встретилась с асфальтом. Уплывая в тревожную мглу, я думал, что если останусь жив, то любителей резать баранов я помножу на ноль.

Открыв глаза я тут же захотел закрыть их обратно. Голова разрывалась изнутри жуткой болью, как будто какой-то добрый человек засунул мне в череп кирпич. Невыносимая вонь усиливала мои разногласия с этим миром, утренняя каша неудержимо попросилась наружу, и меня вывернуло куда то в бок, добавив страданий от жутких спазмов, сотрясающих тело.

— Вот видите, господа студенты, на лице пациента типичная картина сотрясения мозга в тяжелой степени — громкий и жизнерадостный голос над ухом раскаленной иглой ввинчивался в мой мозг: — ушиб головного мозга под вопросам, ясно будет завтра. Подозрение на перелом основания черепа мы сняли. Что с вами случилось, молодой человек?

Судя по деликатному прикосновению к плечу, вопрос был обращен ко мне.

— Не знаю, доктор — раздался чужой, хриплый голос: — шел домой, вошел в арку, очнулся уже здесь.

— Вот, господа, имеет место кратковременная потеря сознания и частичная амнезия. Сейчас порез на лбу почистим, заштопаем и в палату. Кстати! — голос усилился до совсем нестерпимого уровня шума: — Эй, лейтенант, тут еще один пострадавший, опрашивать будешь.

Надо мной склонилась голова в форменной кепке с кокардой, чтобы через секунду исчезнуть из зоны видимости.

— Откуда пацана привезли?

Кто- то назвал адрес моего дома.

— А, наша территория.

Голова с кокардой появилась вновь:

— Что случилось, молодой человек? Я участковый, лейтенант такой-то.