Феникс: Выход из сна (СИ)

Обхватив рукоять стилета покрепче, Дариус подошел к Маркусу со спины, приставив нож к его горлу. Мелани даже не шелохнулась. Она не радовалась и не грустила. Смотря на то, как лезвие царапало кожу Морлоу, Мелани выглядела совершенно безразличной к происходящему.

Спустя мгновение контакт взглядов прекратился. Видимо она наигралась со своей добычей. Кошке надоела мышь. Развернувшись, Мелани пошла в сторону стола с приборами пыток. Маркус смотрел на ее формы: занятия спортом дали свои плоды. Фигура стала более подтянутой. Упругие ягодицы, длинные ноги, изящная спина. Мелани выглядела идеальным творением, желанным для любого мужчины.

— Я боялся, что ты убьешь ее в ту же ночь, когда она пришла к тебе впервые, — шептал Дариус на ухо Маркусу. — Мне было страшно потерять ее. Но Мелани вновь превзошла все мои ожидания.

Толкнув Морлоу в сторону цепи, на которой еще совсем недавно висела сама Мелани, Диклейн повел Маркуса на заклание. Все стало ясно. Морлоу попался на крючок. Ловушка захлопнулась. Эти три камеры здесь вовсе не для того, чтобы снимать казнь девушки. Они покажут смерть самого известного серийного убийцы в прямом эфире, сделав Дариуса Диклейна чертовой легендой! Он впишет свое имя в историю, как и хотел. Но Маркус Морлоу этого уже не увидит.

Смотря на обнаженную Мелани, методично подбирающую лезвия, Морлоу приготовился умирать…

***

— Мисс Грин, вы выглядите иначе.

— Чего нельзя сказать о вас, Карина.

Доктор Миллер — идеальная прическа, макияж, строгий костюм, подчеркивающий формы! — ничего необычного. Совершенная, как всегда.

— Надо же, вы назвали меня по имени. Приятно услышать это из ваших уст.

Джой нервничала. Но сейчас ее нервозное состояние было связано не с Кариной Миллер. Она держала в руке смятый клочок бумаги с координатами местоположения Маркуса Морлоу. Он там. Архитектор не стал бы лгать. Не в его стиле. Он понял, что Джой хочет сбежать, поэтому решил дать ей подсказку, и вновь окунуть ее в пучину безумия.

— Как вы, Джой? — спросила психотерапевт.

— По-другому.

— Интересно. И как же?

— Кое-что наконец-то прояснилось. Теперь картина более ясная. Исходя из этого я могу двигаться дальше.

— Расскажите?

Карина выглядела весьма заинтересованной.

— Пожалуй, оставлю при себе, — сказала Джой. — Это личное. Касается только меня и больше никого.

Доктор Миллер явно расстроилась. Она откинулась на спинку кресла, записав что-то в блокноте.

— Я навещала его, — внезапно призналась Джой. — Говорила с Архитектором. С глазу на глаз.

— Неужели? — удивилась психотерапевт. — И каково это?

Сменив позу, Карина налила чай в небольшие кружки, одну из которых протянула Джой. Сделав глоток, женщина вопросительно посмотрела на клиентку.

— Разрушительно, — коротко ответила Джой.

Девушка выпила чай, вернув кружку на стол. Взяв мармеладку, она медленно разворачивала фантик, решаясь: стоит ли делиться этим или нет?

— С одной стороны мне стало легче, — начала Джой, — но с другой… Теперь я знаю: как прежде уже не будет. Я изменилась. Навсегда. И я никак не могу понять, хорошо это или плохо?

— В чем вы изменились, Джой?

— Я долгие годы держала все под контролем. Эмоции, поступки, слова… Только так я могла существовать в социуме. Стоило нарушить хоть одно из вышесказанного и все летело к чертям. Да, кто-то скажет, что я всегда была той еще занозой в заднице, но все мои действия, так или иначе, были обдуманы.

— Что изменилось сейчас?

Джой поднялась с кресла и подошла к шкафчику с книгами. Потрогав корешки томов кончиками пальцев, она сказала:

— Эмоции. Я чувствую все. Ощущения от мира стали настолько яркими, что я больше не могу все держать под контролем, — отойдя от шкафа, Джой заглянула в окно через открытые жалюзи. — Я кричу. Я злюсь. Я бью руками стены от злости. Но самое странное, что теперь я плачу. Слезы текут из глаз ручьями…

Карина подошла к клиентке и потрогала ее за плечо. Почуяв запах приятных духов доктора Миллер, Джой вспомнила маму. Кристина пользовалась похожими ароматами. В памяти тут же всплыли кадры ее похорон, которые Джой видела лишь на записи. Она была так занята на работе, что даже не попрощалась с ней. Но хуже всего, что скорбь от этого Джой начала испытывать только сейчас. Все ее поступки, все решения, принятые под руководством социопатического настроя, теперь казались неправильными.

Положив ладонь на руку психотерапевта, Джой продолжила:

— Я никогда не плакала. Даже в детстве. Дедушка воспитывал меня сильной и смелой. Слезам в его боксерском зале места не было. А после Райских угодий о том, чтобы пускать соленые ручьи и разговора не шло. Архитектор забрал мою душу. А человек без души априори плакать не может.

— Хотите сказать: повстречав его сейчас, спустя столько лет, вам удалось вернуть душу?

— Не знаю, как насчет души, но кусочек человечности вырвать из его лап у меня получилось. Вопрос в том, что мне теперь с этой человечностью делать, черт бы ее побрал?

Карина сжала пальцы Джой крепче. Помолчав секунду, психотерапевт сказала: