Феномен двойников (сборник)

— Социальный прогноз… Грубо говоря, это… это как бы путешествие в будущее. Более или менее полная картина Мира, каким он будет послезавтра. Зачем? Даже не знаю, как сказать. Для себя я это объясняю так: способ как-то уравновесить чудовищную инерцию бюрократического аппарата. Какова реакция бюрократа на все новое?

— Отписаться, отмолчаться, отложить.

— Вот именно. И решения в любом случае безнадежно опаздывает. Прогноз как раз и должен высветить ситуацию заранее… создать запас времени.

— Инте-ересно! Погодите, а тогда ведь тут… неувязка. Если прогноз такая важная штука, значит, здесь дозволяется быть гениальным. А как же Ларт?

— Ну, в деталях сам не знаю, а суть… слушайте, Ктар, вам не надоело?

— Надоело, — честно сказал Хэлан. — Прямо тоска вас доить. Давайте по-честному: как поймаю, что мне надо — сразу отстану.

— А если не поймаете?

— Тем более отстану. Ладно, вот вам подсказка. Ларт обмолвился, что преуспел более, чем дозволено. В чем и как?

— Что ж вы его не спросили?

— Может и спрошу… если успею. Ну?

— Ладно. Суть конфликта в том, что Келтен Ларт подверг сомнению истинность некоторых начальных предпосылок принятой методики прогнозирования. В частности, он высказал сомнения в достоверности вторичной информации, входящей в базисную группу системы.

— Ол, а если я не испугаюсь? Вам же лишняя работа: придется растолковать, что к чему. Что такое вторичная информация?

Тэви поглядел на него с веселой злостью, усмехнулся:

— А вы хоть представляете себе, сколько всего надо учитывать в прогнозе? Если бы прогнозист добывал всю информацию сам, для составления месячного прогноза понадобилось бы лет пять.

Поэтому основная часть информации берется из центов первичной обработки.

— То есть?

— Службы, управления, картотеки.

— А-га! — снова сказал Хэлан. — Значит, считать можно — проверить нельзя?

— Да. Понимаете, Ктар, математика — отнюдь не точная наука. Совершенство ее аппарата бесполезно, если неверны исходные данные. А Ларт считает, что они неверны. Не только закрытая информация, которая не поддается контролю, но и вся вторичная информация вообще, поскольку она сама результат ряда последовательных преобразований. Вам понятно?

— Пожалуй. Взять картотеку. Простую и центральную, да? В каждом участке есть электронный журнал, а в нем малая картотека. Всякий, кто проходил по какому-то делу. Если одно упоминание — хранится в течение года. Если больше трех — постоянно. А в ЦПК идут данные только о тех, кто сидит. Кто хоть раз прошел по суду или превентивному. Ну как?

— Не понимаю…

— Ха! Так ведь из тех, кто по малой идет, в центральную попадает четвертый-пятый. Кого не поймали, а кого и нельзя ловить. Правильно?

— Имеете в виду: правильно ли вы поняли? Да. Если судить об уровне преступности по данным центральной картотеки…

— А что же Ларт?

— Он сделал несколько пробных прогнозов без использования вторичной информации. Не спрашивайте как. Не знаю. Главное, они подтвердились лучше, чем обычные.

— На сколько лучше?

— Не знаю! — огрызнулся Тэви. — Оценка точности прогноза — слишком спорная область. Во всяком случае, его прогноз предугадал кое-какие события, которые не вошли в официальный. Хватит с вас?

— Еще чего! Дошли до самого интересного, а вы: «хватит»!

— Слышь, — спросил вдруг Ти, — а ты что — тот самый Ктар?

— Да вроде бы. А что?

— Спросить хотел. Как раз удрал, не знаю, чем кончилось. Вон то убийство в Аспа.

— Которое?

— Ну, в прошлом году. Что-то там три трупа за пару дней, улочка какая-то…

— А, Токот! Помню. Ребятки из соседнего приюта. На зелье сшибали.

Вспомнил — и погас весь задор, сразу такая усталость… Чем я занялся? Там было настоящее, для людей — а теперь?

— Убивали детей? — с ужасом спросил Тэви.

— Нет, — хмуро сказал Хэлан, — дети. Воспитатель там был сука, сам их к зелью приучил. Ну и гонял на промысел. Ладно, — поднялся, устало повел плечами. — Извините, Ол. Надо бы глянуть, как Майх. А вдруг и впрямь заговорили?

Теперь и наверху было нормально, сам настоял, чтоб ночевать в боте. Надоело. Хватит с меня и сладкого и горького, никого видеть не хочу.

Теплилось над головой убогое солнце, громоздились, клубились, слипались в комья звезды, и только Фаранел уже закатился. Спрятал рожу за скалы — и порядок, не страшно, а только не по себе. Нет. Просто кончился завод, даже бояться нет сил. Лечь бы вот так лицом в камни, и чтобы не трогали. Он вяло подумал о Ги: сменился ли? Или пялится на экран, как идем? Почему-то это было противно, так же противно, как заговорить вслух. Спасибо, Майх молчит… тоже не хочет… а надо… вот дойдем… Он встряхнул головой, потому что дремота мягко качнула землю, и почувствовал руку Майха на своем плече.