Феномен двойников (сборник)

— Инта, — тихо сказал он. Темное, теплое, мохнатое. Он прижал это к себе, улыбнулся и исчез.

Они пережили еще два броска. По-всякому ложилась карта, но всегда к добру. Им пятая — ей шестая, им четвертая — а ей опять седьмая. И каждый вечер они собирались втроем. Говорили? А о чем им было говорить, беспамятным и незнающим? Только Альд суетился, вопросы все перли из него, дурацкие вопросы, на которые нет ответов — мы молчали. Молчишь и смотришь на это тихое лицо, на тоненькие морщинки у глаз и жилочку на виске. Смотришь и думаешь: а завтра опять…

Господи, если ты есть, пусть меня, а не ее…

Господи, но тогда ведь я ее не увижу!

Они уже встали, чтобы уйти, и она вдруг спросила:

— Алек, ты еще ведешь свой расчет?

— Бросил, — ответил он удивленно.

— А я веду.

Она улыбнулась, но улыбка была не ее, и она не пошла к себе, а глядела им вслед.

В Просторе было почти темно, и свистки торопили их. А когда он понял и ринулся назад, сектора уже перекрыли, и некуда стало бежать.

Он давно уже не стонал от ран, но сейчас он стоял в своей конуре и мычал от тоски.

Ее группу три раза отводили назад. Седьмая, шестая и опять седьмая цепь. Господи, сволочь ты такая, неужели первая цепь? Господи, я ничего такого не сказал, только пощади! Меня, меня, меня, а не ее, господи!

Он все-таки увидел ее в передней цепи. В первый раз он боролся с Сигналом — и проиграл. Ноги шли, руки стреляли, и только глаза были его.

Раньше он не смотрел, как выметают первую цепь. Отсюда не видно, кто где. Просто серебряные искорки в черном дыму. И — все. Погасли.

Он все равно смотрел. Ноги шли, руки стреляли, а он смотрел. Оказывается, когда распыляют, не сразу исчезаешь. Разбрызгиваешься в облачко, а уж потом…

Только его не распылили. Он прошел весь бой до конца, до серебряной стены, и вывел с собой четверых.

И они сидели с Альдом вдвоем, потому что больше некуда было идти.

— … - говорил Альд. Он глядел, как шевелятся губы, но ничего не понимал.

— !.. — говорил Альд. Он хотел что-то понять, но не смог.

Ушел к себе, повалился, уставился в потолок. И его отключили.

— Алек! — говорил Альд.

Двадцатый бросок думал он, чего же они тянут, сволочи?

— Алек! Дубина ты штурмовая! Слышишь, что я говорю?

Он вяло покачал головой.

— Алек, слушай, тут что-то не так.

Все не так, подумал он.

— Когда распыляют… это не уничтожение, понимаешь? Какой-то переход… пространственный?

Он остановился, глядя на Альда, и сразу Сигнал толкнул вперед.

— Может попробуем, а?

— Ты спятил, — сказал Алек. В первый раз он что-то сказал, и Альд облегченно вздохнул.

— А что нам терять?

— Сигнал, — сказал Алек. — От него не уйти.

— А помнишь, как Инта? Выкатиться из цепи — и все.

— Алрх! — властно сказал Алек. — Примешь группу… если я… того.

Черные вихри гуляли по черной земле, светлые тени текли, пробиваясь сквозь мрак, и стены Казармы уже серебрились вдали.

Он шел вперед без мысли и без боли — просто шел. Он шел, и шаги привели его в нору; он скинул форму, принял душ, лег — и его отключили.

…Они шли по еще живой лазурной траве, и с белесого неба вроде бы даже пригревало.

— Меня зовут Алек, — сказал он, и старший обернулся к нему. Такой вот красавчик три на два, весь в шипах, наростах и вздыбленной чешуе.

— Алоэн, — булькнул он и хвостом дернул по ногам. Слева шел человек по имени Альд, справа двуногий и двурукий Алул. Хорошая группа, подумал он, будет с кем говорить, если вернусь, и тут шатнулась земля и все расплылось — это их накрыли полем, до поры прикрыв от огня

2. НЕСТАНДАРТ

Темно-синее небо Латорна, думал он. Очень темное синее небо, и плывут облака… Я лежу потому, что ранен, думал он. Я ранен, и поэтому можно лежать и глядеть, как плывут облака.

Он открыл глаза и увидел мятущийся прах. Черные струи, кружась, заметали его; это было невыносимо, и он встал. Он шел сквозь мрак и сквозь боль и думал: почему я здесь? Как случилось, что я здесь?

— Я умер, — сказал он себе. — Я умер, но тогда был Латорн, было небо и были облака.

— Чепуха, — сказал он себе. — Если умер, нет уже ничего.

— Есть, — ответил кто-то другой. — Легион. Сборище мертвецов.

Он стоял, хотя его толкало вперед. Его толкало, а он стоял и думал: это сказал Алек. Какой Алек? Не знаю никакого Алека! Нет, знаю. Он был со мной в бою. Он ничего не говорил. Он сказал: «Меня зовут Алек», — и больше ничего.

Было очень трудно стоять, и он пошел. Я ранен, подумал он. Я ранен и сейчас упаду. Нет, я не упаду. Все раны заживают, пока идешь. Откуда я это знаю? — подумал он. Тут что-то не так, подумал он. Надо начать сначала, подумал он.

— Меня зовут Альд, — сказал он себе.

О Легионе говорил Алек. Он не мог мне об этом говорить, потому что сегодня я видел его в первый раз. Я не мог его видеть сегодня в первый раз, потому что я знаю, какой он в бою, как не мог бы узнать за один раз.

Боль исчезла, и он заспешил, догоняя своих. Они шли вчетвером: Старший, Алек, Алул и Альд, и пока не стоило говорить.

Мы — молодцы, подумал он, всего двоих в четвертой цепи. Сегодня мы будем говорить, подумал он, сядем за столик в Просторе и будем говорить.