Феномен пророческого дара. Великие пророки, предсказатели, провидцы

Оперное искусство обязано Казотту «Багдадским калифом», о котором уже шла речь, «Инфантой из Заморы», поставленной на основе «Влюбленного дьявола» и одноактной комической оперой «Сабо» («Les Sabots»), либретто которой автор написал шутя: один из шуринов Казотта, как-то гостивший в Пьери, упрекнул его в том, что он не пробует себя в театре. В ответ Казотт пообещал: «Дайте мне ключевое слово и завтра же я представлю либретто, к которому не придерется самый строгий критик». В этот момент его собеседник увидел входящего крестьянина в сабо (деревянных башмаках) и сообщил Казотту то самое ключевое слово. Опера была написана за одну ночь, музыку к ней сочинил племянник великого композитора Рамо и некоторое время спустя «Сабо» уже играли в Париже на сцене Итальянской оперы.

В своих политических воззрениях Казотт последовательно придерживался монархических взглядов и события Французской революции не оставили его равнодушным. Верный Людовику XVI, Казотт избегает правосудия в сентябре 1791 благодаря самоотверженности дочери Элизабет, которой удалось смутить бесчинствовавшую толпу. Однако его вновь арестовывают в августе 1792. Его мистическая корреспонденция перехвачена, и этих писем оказывается достаточно для того, чтобы обвинить Казотта в предательстве Республики. Суд над ним состоялся 17 августа 1792 года. В письмах наряду с вполне безобидными мистическими грезами содержатся размышления о способах организации бегства короля, находившегося в то время под домашним арестом. Казоттом намечен даже маршрут и предложен собственный дом в качестве временного приюта для королевской семьи. Суд отправил старика на эшафот. 25 сентября 1792 года в семь часов вечера приговор был приведен в исполнение на площади Каррузель.

Литературное наследие Казотта востребовано и после его смерти. В 1798 году публикуется в 6 томах его собрание сочинений, включающее в том числе и мистическую корреспонденцию (предыдущее, еще прижизненное собрание сочинений выходило в 1776 году). В 1816–1817 годах издатели вновь обращаются к творчеству Казотта и выпускают сборник его произведений (на этот раз в четырех томах), включающий его ставшие знаменитыми предсказания, первое из которых относится к 1788 году – Казотт предвидит Французскую революцию со всеми ее ужасами; второе – в сентябре 1792 года Казотта находился в тюрьме Консьержери – Казотт в письме Робеспьеру предсказывает его незавидную участь.

Первое серьезное исследование творчества автора датируется 1845 годом – Жераром де Нервалем публикуется биографическая книга «Казотт».

Наверное, в мировой истории найдется не так много людей, подобных Жаку Казотту. О его жизни известно крайне мало, и можно с точностью сказать только, когда он родился и умер. Тем не менее его имя известно всем, а судьба распорядилась так, что известен он именно благодаря своей смерти, которая оказалась более значительной, чем жизнь. Однако история полна парадоксов, а потому удивляться этому уже не приходится.

Жак Казотт прославился тем, что мог предвидеть будущее, однако почему ему достался столь удивительный дар, так и осталось загадкой для всех последующих поколений. Некоторые историки даже склонны рассматривать эту историческую личность как легенду, миф, наподобие Калиостро или графа Сен-Жермена. И тем не менее это правда.

Удивительно, что именно этому человеку достался этот странный дар – пророчества и предвидения: ведь он не был ни отшельником, ни аскетом, он любил жизнь во всех ее проявлениях. Жак Казотт был прежде всего мечтателем, всегда стремившимся поймать золотую птицу-удачу, а потому умел поразительно тонко прислушиваться к собственным мечтам, цветам, запахам и звукам. Видимо, оттого он был способен предчувствовать грядущие страшные перемены.

Иногда эти мечты становились для Казотта более реальными, чем окружающий его мир, а фантазии и неуловимые ощущения помогали понять то, что другим пока еще было недоступно. Вот как описывал Казотта Шарль Нодье: «К крайнему своему благодушию, так и сиявшему на его красивом и веселом лице, к нежному и кроткому выражению по-юношески живых голубых глаз, к мягкой привлекательности всего облика господин Казотт присоединял драгоценнейший талант лучшего в мире рассказчика историй, вместе причудливых и наивных, которые в одно и то же время казались чистейшей правдою в силу точности деталей и самой невероятной сказкою из-за чудес, коими изобиловали. Природа одарила его особым даром видеть вещи в фантастическом свете».

Но, быть может, удивительнее всего были в этом случае не предвидение и не фантастика, присутствовавшие в произведениях Жака Казотта, а то, что вскоре весь мир сделался страшнее самой ужасной выдумки, и это происходило в той же реальности, только больше никто не осмелился бы назвать рассказчика выдумщиком.