Феномен пророческого дара. Великие пророки, предсказатели, провидцы

За годы странствования по Сибири Григорий Ефимович усвоил опыты многих русских сект, интересовался их духовными практиками. Ему были известны и хлыстовское учение, и методы странников-бегунов. Однако для монаршей четы Распутин был прежде всего спасителем сына и наследника, Алексея.

Григорий действительно мог исцелять недуги и пороки представителей высшего света Петербурга. Недаром у его порога на Гороховой толпились не только просители должностей, но и пациенты, среди которых однажды возник князь Феликс Юсупов. После гибели на дуэли первого сына мать и отец князя были особенно обеспокоены его пороками. И поскольку весь Петербург тогда говорил о чудотворце с Гороховой улицы, исцелявшем прямо на глазах, то они решили отправить к нему свое чадо.

Феликс проявлял гомосексуальные наклонности, и родители надеялись, что Распутин сможет избавить его от этого порока. Лечение, которому подвергался Феликс, состояло в том, что Григорий укладывал его через порог комнаты, гипнотизировал и порол. «Поркотерапия» только спровоцировала у Феликса тягу к мазохизму. А то, что его интимные предпочтения теперь открылись Распутину, обернулось для Юсупова серьезной неприятностью.

Близкий ко двору кудесник не удержался и сообщил о них царю с живописными подробностями, не пощадив репутации пациента. Распутин оправдывал свою предупредительность тем, что его беспокоила судьба невесты Феликса – племянницы Николая II красавицы Ирины, дочери великого князя Александра Михайловича. Григорий советовал Николаю «не выдавать Ирину замуж за Феликса, так как он вообще не может быть мужем». Именно князь Феликс Юсупов впоследствии сумеет организовать заговор против Распутина и собственноручно будет в него стрелять. А мнение Распутина о мужских возможностях князя не подтвердилось: в браке с великой княжной Ириной Александровной у него в 1915 году родилась дочь Ирина.

К 20-м годам XX века политическая ситуация в России и вокруг нее серьезно осложнилась: назревал и международный (Первая мировая), и внутренний кризис (революция).

Распутин чувствовал, что постепенно государь все больше доверяет ему. И, понимая, что если вдруг останется без покровителя, то неминуемо попадет в опалу и подвергнется судебному преследованию, в беседах с царской четой постоянно напоминал о возможности государственного переворота.

В начале Первой мировой войны одними из причин ужасного состояния русской армии и ее поражений в 1915 году были просчеты высшего командования. К тому же верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич сконцентрировал в своих руках большую власть. Он требовал от министров отчитываться непосредственно перед ним, минуя императора, активно продвигал на различные государственные посты своих сторонников. Его также поддерживала часть высшего духовенства.

Опасаясь чрезмерного усиления влияния великого князя, Николай II в июле 1915 года сместил его с поста верховного главнокомандующего. После этого последовала резкая реакция министров – они написали письмо государю с просьбой изменить свое решение. Однако тот остался непреклонен и вердикт свой оставил в силе. Царица полагала, что «наш Друг вовремя раскрыл их карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. [Николая Николаевича] и принять на себя командование».

Более десяти лет Григорий Распутин, по сути, задавал тон правления в России. Царь советовался с ним и о назначении кандидатов на те или иные важные должности, и по вопросам политики. Дочь Распутина Матрена писала по этому поводу: «Отец упорно доказывал государю, что он должен быть ближе к народу, что царь – отец народа… убеждал, что его министры врут ему на каждом шагу и тем ему вредят…»

Одним словом, по мнению многих придворных, Григорий оказался не так прост. К примеру, граф Сергей Юльевич Витте считал, что именно позиция и советы Распутина отодвинули Первую мировую войну на два с половиной года. Во время балканской войны в 1912 году Россия была готова вмешаться в конфликт – необходимость этого шага отстаивал великий князь Николай Николаевич. По его настоянию Николай II уже подписал указ о всеобщей мобилизации. Но тут явился Распутин и бухнулся перед ним на колени. «В пламенной речи, лишенной, конечно, красот присяжных ораторов, но проникнутой глубокой и пламенной искренностью, – рассказывал Сергей Витте, – он доказал все гибельные результаты европейского пожара – и стрелки истории передвинулись по другому направлению. Война была предотвращена».

Правда, в дальнейшем Распутин не смог повлиять на решение Николая II вступить в 1914 году в войну с Германией, хотя и предупреждал о больших бедствиях, ждущих Россию. Существует даже мнение, что военные советы Распутина были весьма своевременны. Но даже если это и так, то особого успеха российской армии это не принесло. Николай II оказался слабым верховным главнокомандующим; из-за его нерешительности и мнительности стратегические решения запаздывали, и в итоге победы давались русской армии слишком большой ценой.