Феномен Солженицына

Не стану утверждать, что автор романа думает и чувствует так же, как этот его персонаж, – что он тоже готов обрушить на головы своих соотечественников всю мощь разрушительного ядерного удара. Но одно несомненно: у него тоже нет ни малейших сомнений насчёт того, КТО в этом раскладе «волкодав», а кто – «людоед».

Позже, оказавшись на Западе, Солженицын усомнится в верности этого своего тогдашнего взгляда:…

…Летом 1983-го Сахаров выступил («Форин эфферс») с письмом к стенфордскому физику Сиднею Дреллу, на редкость верно (и удивительно совпала его точка зрения с тем, что я говорил о ядерном вооружении в Лондоне только что, весной 83-го): что роковой ошибкой Запада было положиться на «ядерный зонтик», а выход – в обычных вооружениях. И, возражая Дреллу (и очень в пользу Запада): даже нельзя замораживать вооружения на нынешнем уровне, Штатам надо устанавливать новые крупные ракеты «MX». За это тут же на Сахарова напали четыре советских академика в «Известиях»: «…ненависть к собственной стране и народу… призывает к войне против собственной страны», – но одновременно и «Вашингтон пост» выразила разочарование: «мы думали, Сахаров за остановку гонки вооружения, а его позиция приближается к Солженицыну…»

Проявить такую смелость изнутри СССР, да из ссылки! – и получить оплеухи с обеих сторон.

(А. Солженицын. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Новый мир. 2000. № 12. Стр. 143)

В 1983-м он, стало быть, ещё думал об этом, как в ту пору, когда писал «атомный» вариант своего «Круга». Но в 1994-м к этим воспоминаниям о тогдашнем своём единомыслии с Сахаровым сделал такое примечание:…

И правда: в заблуждениях о природе Запада мы с Сахаровым были сходны, повторяли общую ошибку. С какой тревогой об американской судьбе я когда-то писал «Круг» с истинной «атомной» историей, в каком сюжете, по иронии переводческих обстоятельств, и посегодня в Америке не напечатанный. Столько лет я был уверен в правильности: пусть атомная бомба остаётся у них, только б не у коммунистов. Но постепенно дошёл: не к добру она у них, как и преступно же воспользовались в Японии.

(Там же)

В то время, когда писался «атомный» вариант «Круга», никаких колебаний на этот счет у него вроде не было: Америка, какая бы она ни была, –волкодав,а «Батька Усатый» и всё его, как говорит Спиридон, «заведение», –людоед.

Но кое-какие сомнения – и насчёт Америки тоже – у него и тогда все-таки появлялись. Тут тоже все не до конца было ему ясно:…

Бобынин отдельно крупно шагал по главному кругу прогулки, когда к нему наперехват, как быстрый катер к большому кораблю, сближая и изгибая курс, подошёл маленький Герасимович.

– Александр Евдокимыч!

Вот так подходить и мешать на прогулке не считалось среди шарашечных очень вежливым.

К тому ж они друг друга и знали мало.

Но Бобынин дал стоп:

– Слушаю вас.

– У меня к вам один научно-исследовательский вопрос.

– Пожалуйста.

И они пошли рядом, со средней скоростью.

Однако полкруга Герасимович промолчал. И лишь тогда сформулировал:

– Вам не бывает стыдно?

Бобынин от удивления крутанул чугунцом головы, посмотрел на спутника (но они шли). Потом – вперёд по ходу, на липы, на сарай, на людей, на главное здание.

Добрых три четверти круга он продумал и ответил:

– И даже как!

Четверть круга.

– А – зачем тогда?

Полкруга.

– Чёрт, всё-таки жить хочется…

– Так не корите, что система плоха. Сами виноваты.

Полный круг.

– Александр Евдокимыч! Ну а если бы за скорое освобождение вам предложили бы делать атомную бомбу?

– А вы? – с интересом быстро метнул взгляд Бобынин.

– Никогда.

– Уверены?

– Никогда.

Круг. Но какой-то другой.

– Так вот задумаешься иногда: что это за люди, которые делаютиматомную бомбу?! А потом к нам присмотришься – да такие же, наверно… Может, ещё на политучёбу ходят…

– Ну уж!

– А почему нет?.. Для уверенности им это очень помогает… Я думаю так, – развивал малыш. – Учёный либо должен всё знать о политике – и разведданные, и секретные замыслы, и даже быть уверенным, что возьмёт политику в руки сам! – но это невозможно… Либо вообще о ней не судить, как о мути, как о чёрном ящике. А рассуждать чисто этически: могу ли я вот эти силы природы отдать в руки столь недостойных, даже ничтожных людей? А то делают по болоту один наивный шаг: «нам грозит Америка»… Это – детский ляпсус, а не рассуждение учёного.

– Но, – возразил великан, – а как будут рассуждать за океаном? А что там за американский президент?

– Не знаю, может быть, – тоже.

(Там же. Стр. 491–492)

Оба собеседника допускают, что и американский президент тоже может оказаться, – не таким, конечно, людоедом, как наш «Батька Усатый», – но человеком недостойным идаже ничтожным. И как он распорядится этой атомной бомбой – тоже неизвестно.

Но это всё-таки ещё под вопросом. Что же касается нашего «Отца Народов» и окружающего его сонма «тонкошеих вождей», – тут не может быть никаких сомнений. ИМ вручать такое смертоносное оружие ни в коем случае нельзя. В этом оба собеседника едины. И принять участие в создании ДЛЯ НИХ атомной бомбы они не согласятся ни за какие жизненные блага. Даже за возможность выйти из лагеря на волю.