Фердинанд, или Новый Радищев

Семьей Лилеев как-то не удосужился обзавестись, хотя имел и правильную сексуальную ориентацию и, как результат, сонм детишек. Часто, взяв в руки гобой любви и лавровый венок, Лилеев, в окружении двух десятков своих крепостных «нимфочек», наряженных на античный манер в полупрозрачные туники, выходил в луга. Там он возлежал на персидском ковре, они отгоняли от него оводов, слепней и водили вокруг хороводы. Разомлевший же барин пил шербет, одаривал их вниманием и тискал поочередно.

На сих лугах я буду вечно обитать,И будут нимфы там мои стихи читать…

Их нежной свежестью я сильно подкреплен

И поцелуями прелестных оживлен…

К концу жизни подросшими детьми Лилеева заселили целую деревню Новолилеевку в Оренбургской губернии, где помещик-отец, подобно Аксаковым, прикупил у башкирцев земли. Умер Лилеев, не дожив нескольких лет до отмены крепостного права. Смерть избавила его от полного разорения. Из прежних богатств у него осталась лишь сломанная электрическая машина, унесшая жизнь Луки, да рукописи его сочинений — все остальное пошло на уплату долгов — ведь недаром угробил поэт кучу денег только на заказ у эфиопского раса кожи горного козла. Правда, как говорили крестьяне, пошившие сапоги из упомянутых переплетов, козлы эти были вполне обыкновенные, российские и дюже воняли.

По случайному совпадению, уже в нынешние времена огромную двенадцатикилограммовую книгу «Санкт-Петербург. 300 лет», которую наш президент в принудительном порядке дарил всем другим президентам и премьерам, приехавшим на юбилей города, переплели в кожу этого самого эфиопского козла. Для охоты на него якобы особым спецбортом в Эфиопию или Эритрею посылали группу завидовских егерей, и они перестреляли всех горных козлов Африканского Рога. По слухам, это послужило причиной подлинного скандала в кругах защитников дикой природы Африки.

В первые советские годы в имении Лилеевка порховские чекисты устроили лагерь принудисправработ, куда свозили со всего уезда «врагов красного воздушного флота». Таковыми считали граждан, не внесших по добровольной подписке деньги на нужды молодой краснозвездной советской авиации в ходе всеуездной акции «Крепите крылья Советов». Списки с адресами по истечении срока приема пожертвований печатались в городской газете «Непогасимое пламя», а затем по этому списку чекисты брали по ночам поголовно всех «врагов красного воздушного флота» (естественно, с революционной конфискацией имущества) и отвозили их в Лилеевский концлагерь. Во главе этих акций стояла Ирина Крошинская — известная красная садистка, подруга двух мымр русской революции Стасовой и Землячки. Но нарушения «революционной законности» даже для тех лихих времен оказались настолько вопиющими (пожертвования сделали всего-то полпроцента жителей Порхова[24]), что порховская парторганизация посадила Крошинскую в тюрьму, а инициатива чекистов стала предметом разбирательства на заседании Совнаркома. Сам Ильич намылил голову за самодеятельность порховских рыцарей революции их шефу — железному Феликсу, — которого срочно вызвали из Швейцарии, где он, обрив свою козлиную бороду и сняв защитный френч, мирно отдыхал с супругой от ужасов лубянских подвалов.