Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Оригинал – печатная страница, вырванная из журнала, – соскользнул с его колен и опустился на пол в углу. Он этого не заметил или ему было все равно. Эта девушка, появляющаяся на его рисунке, была не из журнала. Она возникла изнутри его самого, из его собственного тела. Эта эмбриональная женщина появлялась из пухлого белого мальчишеского тела, рождаясь с помощью угля, бумаги и быстрых штрихов. […]

В запотевшей и пропахшей мускусом комнате мальчик был похож на некое растение, растущее и ветвящееся, белое и мягкое, его чувственные руки проникали повсюду, поглощая, исследуя, овладевая, переваривая. Но у окон и дверей комнаты он останавливался. Он не выходил за их пределы. […]

Как растение, он питался тем, что ему приносили. Он никогда сам не выходил за пищей. Живя в этой комнате, он был растением, которое питалось своими собственными соками, поедающим свое собственное тело. Именно из его жизненно важных органов исходили те линии и формы, возникающие на бумаге, – восхищающие и сводящие с ума. Он был пойман в ловушку, которая плотно удерживала его.

Вспомним, что Эдгар называл Фила «замкнутым» в то время.

Леон Римов вспоминает Фила как «интроверта» по преимуществу, которому недоставало самоуверенности: «Он ходил вразвалку, всегда опустив голову». Когда он был в общительном настроении, он мог быть очаровательным, «но это было похоже на машину, мчащуюся на высокой скорости, – долго такую скорость она не могла выдерживать». Он отмечает тщетные усилия Фила основать клуб «Роки-крик» (названный в честь ручья рядом с Лайв-Оук-парк), после того как его исключили из соседнего общественного клуба. Фил собрал всех своих приятелей вместе, объявил себя президентом, но ему не удалось удержать свою аудиторию. «Он постоянно откладывал те или иные решения, говоря, что не стоит принимать их сейчас, а лучше встретиться снова и еще раз все обсудить. После нескольких таких встреч народ начал чесать головы, и, в конце концов, все разошлись». Римов считал, что Фил «хотел бы быть политиком, управлять ситуациями, но он не был в состоянии убедить людей следовать за ним».

Будучи старшеклассником, Фил заявлял, что он атеист, поскольку никто не может доказать существование Бога. Он также просил Римова присоединиться к «Библейскому клубу», который собирался основать. С точки зрения Римова, Фил не был религиозным человеком, а скорее «во многих отношениях – адвокатом дьявола и человеком ищущим». Фил часто в отношениях с друзьями вел себя как начальник – тот самый Фил, который был источником знаний о боевых кораблях и морских сражениях. Но единственной темой, которую он чрезвычайно редко обсуждал, было его собственное писательское творчество. Иногда он показывал свои рассказы друзьям (Пэту Фланнери – легенду о Фаусте, переделанную на современный лад), – но никто не чувствовал в нем писателя, который борется в его душе с палеонтологом и политиком. Единственным знаком будущего рода занятий Фила были его собственные строго дисциплинированные усилия.

В четырнадцать лет он завершил свой первый роман, Return to Lilliput, вдохновленный «Путешествиями Гулливера» Джонатана Свифта. Его рукопись утрачена. Фил юмористически описывает этот роман в интервью 1976 года, что несправедливо по отношению к его собственным юношеским мечтаниям: