ФИЛИСТЕР (Один на троих)

Трижды проклял себя за то, что связался с уголовниками. Но в какой-то мере сие помогло мне не остаться в нехорошем для здоровья климате. Из учебника географии я почерпнул, что в советской историографии термином «Средняя Азия» по сути называлась территория Западного Туркестана, находившегося в составе Советского Союза, в противоположность Восточному Туркестану находящемуся в составе Китая под названием Синьцзян-Уйгурский автономный район или Синьцзян.

Так же я выяснил, с точки зрения климатологии в Средней Азии можно выделить 2 пояса:

Равнинный: равнины Туркменистана и Узбекистана и долины Таджикистана и Кыргызстана с тёплой мягкой субтропической зимой (снег выпадает редко и лежит обычно всего несколько дней), дождливой весной и очень жарким сухим летом (с июня по сентябрь осадков практически не выпадает). Максимум осадков в апреле-мае. Растительность: южные эфемероидные пустыни, в песках местами массивы белосаксауловых лесов.

Горный: высокогорье Тянь-Шаня и Памиро-Алая в Таджикистане, Кыргызстане и Узбекистане.

Климат в Узбекистане резко континентальный. Лето здесь жаркое, сухое и солнечное, зима прохладная, но не слишком длинная. В январе обычно от +4 до −8 градусов по Цельсию, в июле — от +22 до +42.

Вывод ясен: лучше всего приезжать сюда поздней весной (с апреля по май) или ранней осенью (с сентября по октябрь), когда стоит температура от +20 до +25.

Сорокадневный период с конца июня до начала августа в Узбекистане называют «чилля». В это время днем температура может быть выше +50, а ночью не падает ниже +30. В это время страну лучше не посещать.

Ну на эти сорок дней мне нетрудно уехать в Россию или в местное высокогорье. Да и мне, прожившему в Израиле несколько лет, не привыкать к жаре. Правда я был там в будущем, когда можно отсиживаться в закрытых помещениях под благодатным воздухом кондиционеров. А в советском Узбекистане их вряд ли в эти годы найдешь…

Так что начинаю осваиваться в Ташкенте.

Конечно, в это время в Средней Азии — пусть даже столичной — скучища. В Москве хоть разные развлечения сконцентрированы. Тридцать четыре года надо прожить, сохранив здоровье, чтоб наконец умотать во Францию. США как-то не располагает к заселению моей личности. Хотя французы — те еще куркули.

Насколько помню, в девяностые годах многие русские уехали из Узбекистана из-за явной враждебности аборигенов. Но до этого времени много воды унесет.

Репродуктор в вагоне объявил: «Поезд отправляется в 07:50 и прибывает в 10:57. Ваш путь от Города Героя Ленинград до Ташкент Пассажирский займет 4 д 1 ч 7 м. Средняя путевая скорость поезда — 50 км/ч. По классификации РЖД это Пассажирский поезд. Вы проедете 4818 км. На этом маршруте будет 42 остановки. Самая продолжительная стоянка поезда на станции Каракалпакия — 170 минут».

В этом поезде не было СВ, так что купил обычное купе. Зато билеты продавали не именные и меня не смогли бы отследить, как отследили бы на самолете. Что ж, помучаюсь четыре дня в тесном и душном купе.

Я знал, что Ташкент ни с каким полезным для меня государством не граничит. А граничит со сплошь советскими, кроме Афганистана[1]. И там мне особенно и нечего было делать. А сейчас я ехал в Ташкент с единственной целью — сменить свой имидж. А может и документы…

В купе (по закону подлости) зашла семья: пышная русская дама с детсадовским малышом и не менее пышный узбек в национальной меховой тюбетейке[2].

И женщина (типичная Матрена[3] несмотря на молодой возраст) сразу начала заваливать чахлый пластиковый столик продуктами. Никогда не понимал эту, чисто российскую привычку, жрать в поездах. Жрать жадно и беспорядочно. Вареные куры; картошка, посыпанная укропом; вяленая рыба, крутые яйца; луковицы, кусаемые заживо; пироги, специально спеченные в дорогу… У русских это обилие запивалось пивом и водярой, а у узбеков — сейчас узнаю.

Муж тем временем уселся на скамью, широко расставив ноги с толстыми ляжками, и умиротворенно наблюдая за хлопотливой супругой. А когда она накрыла стол сказал равнодушно:

— Погуляй там, пока мужчины кушать будут.

И женщина, голодно взглянув на стол, вышла в коридор, где села на приставной стульчик (в мягких вагонах они откидывались в коридорах).

— Бабы должны свое место знать, — убежденно сказал узбек и приглашающее махнул пухлой рукой, — садись, дорогой, кушать будем.

Его поведение меня слегка раздражило, но лепешки (настоящие, узбекские лепешки!) выглядели столь заманчиво, что я передвинулся к столу и протянул руку:

— Владимир Верт, военный, в отпуске.

— Нахалат Ашер, — представился в свою очередь узбек, — торговый работник.

На миг взаимные приветствия прервала проводница, собравшая билеты. А жена узбека узнав у проводницы, что кипяток в бойлере уже вскипел, засуетилась вторично. Вынула из баула цветастый чайник и пошла заваривать свой личный сбор.

А Ашер, подмигнув плоским глазом, достал из этого же баула коньяк КВК (Коньяк Выдержанный Крепкий — больше восьми лет выдержки) и сказал:

— Под крышей Аллах не видит, дерябнем.