Философия языка и семиотика безумия. Избранные работы

В дальнейшем обсессивная мысль (или действие) может приобретать сверхценный характер (при этом она, конечно, потеряет свойство, которое считается необходимо присущим истинной навязчивости, – сознание невротиком ее чуждости и бессмысленности), далее – при соответствующей болезненной предрасположенности – она может приобрести характер бредоподобной идеи. Эту логику прорастания бреда величия из обсессивного мышления можно реконструировать примерно следующим образом: «Я имею мистическое влияние на людей, поэтому люди поневоле обращают на меня внимание – ведь от меня зависит их судьба (идея отношения), поэтому чтобы устранить вредоносное влияние на их судьбу с моей стороны, они хотят меня уничтожить (идея преследования), но это невозможно, ведь я недосягаем для них в силу моего безграничного богатства, власти и влияния (идея величия). (Связь обсессивного комплекса и комплекса преследования убедительно прослежена Бинсвагером в «Истории болезни Лолы Фосс», на которую мы ссылались.)

Помимо этого обсессивное мышление во многом оформляет саму структуру бредовых систем. Навязчивое повторение действий (компульсия) соотносится со стереотипно повторяющимися движениями при шизофрении (персеверация); навязчивое повторение речевых действий (обсессия) соответствует стереотипным повторяющимся речевым действиям при шизофрении (вербигерация). У Кандинского мы нашли интересный пример, когда больной вербигерирует на тему власти:

Бред моего больного Кар… за долгое время до наступления характерных явлений кататонии был сосредоточен на вопросах государственной важности; однажды я застал больного неподвижно стоящим и медленно, с раздельностью по слогами с видимым усилием преодолеть существующую в двигательных путях задержку, вербигерирующим в таком роде: “надо, чтобы государь… чтобы государь… чтобы государь… надо чтобы государь… вер… веррр… верил… чтобы государь верил… надо чтобы ми… мин… истры… чтобы министры… ответственны были…” [Кандинский, 1952: 104].

Здесь нет идеи величия, но, можно сказать, есть обсессивные предпосылки для ее возникновения в будущем.

Таким образом, можно видеть, что почти каждая душевная конституция инвестирует свой вклад в формирование и структуру бреда величия (помимо указанных очевидна роль эпилептоидной (авторитарной) и шизоидной (аутистической) конституций). Последнее обстоятельство, по всей видимости, служит косвенным подтверждением адекватности учения о мозаической шизофренической конституции [Бурно, 1996; Добролюбова, 1997; Волков, 2000], в соответствии с которым шизофренический «характер» состоит как бы из «осколков» различных конституций «первого порядка».

VI

Сравним два высказывания. Первое принадлежит советскому психиатру М. И. Рыбальскому, второе – американскому антипсихиатру-постэкзистенциалисту Рональду Лэйнгу: