Философия оптимизма

Утверждение, будто rerum natura, субстанция, сущность вещей сводится к перемещению атомов, не соответствовало теории познания, выросшей из обобщения эволюции науки, ее поступательного движения, ее преобразования. Такое динамическое обобщение науки получило весьма отчетливую форму в «Диалектике природы». Энгельс исходил из наиболее крупных естественнонаучных открытий XIX в. Они показали, что лапласов всеведущий разум не только не мог бы познать бытие атомов в их отличии от пространства. Он не мог бы познать и само движение, потому что оно включает живое противоречие сводимости и несводимости высших форм движения к элементарным перемещениям атомов. Лапласов разум, говорит Дюбуа-Раймон, зная положения и скорости всех частиц Вселенной, не мог бы понять сущность атома и сущность мышления. Но, сведя картину мира к перемещению атомов, он не мог бы объяснить и ряд закономерностей мира, которые, очевидным образом, не находятся за пределами познания. Лапласов разум не мог бы, зная положения и скорости атомов, понять социальные, политические, военные причины событий, включающих замену полумесяца на Айя-Софии крестом, если бы он решил все дифференциальные уравнения, которым подчинены движения частиц, из которых состояли полумесяц, крест и организмы людей, производящих замену. Но этого мало. Лапласовский разум со своей механикой атомов не мог бы понять сущность энтропии, сущность необратимых процессов термодинамики, природу того простого факта, что тепло не переходит от холодного тела к теплому. Энтропии нет в механике атома. Она появляется лишь в статистических ансамблях молекул и демонстрирует

несводимостъ более сложных форм движения, в данном случае теплоты, к более простой — механике атома. Диалектика как теория познания меняет само определение познания. Оно не имеет границ, не потому, что способно охватить в данный момент всю глубину и бесконечную сложность субстанции, сведя ее к движению атомов. Познание безгранично и бесконечно не в смысле актуальной бесконечности, а в ином смысле: оно потенциально бесконечно, и отсутствие абсолютных границ означает именно такую бесконечность. Бесконечное познание — это процесс, раскрывающий неотделимость форм движения от более элементарных форм и, в то же время, их несводимость к более элементарным. «Границы познания» оказались в этом смысле границами специфических законов, которые сменяются иными законами, характерными для иных форм движения. Эти частные границы

оказались переходами от сравнительно простых законов к более сложным, от элементарных процессов ко все более конкретным и противоречивым.

Под элементарными процессами наука XIX в. понимала движение атомов, подчиненное законам Ньютона. Но в начале XX в. наука столкнулась с неожиданной новой границей, также относительной, также оказавшейся переходом, но уже не частной, но общей границей того познания, которое сводило картину мира к перемещению атомов, подчиненному ньютоновой механике. Общая граница обнаружилась в тех фактах, которые противоречили ньютоновой механике, постулату независимости массы от движения и непрерывности поля. В классической науке сложные процессы не сводились к элементарным, но само существование элементарных процессов не подвергалось сомнению. И не подвергались сомнению классические законы этих элементарных процессов. Теперь эти законы оказались приближенными.

Частные границы были основой классификации науки. Общие границы — основа ее периодизации. Окончилась классическая эра в науке, началась новая эра. Дело не только в том, что ньютонова механика — теория элементарных процессов в классической картине мира — оказалась неточной. Само понятие элементарных процессов стало весьма условным. В современной картине мира процессы и объекты, которым приписывают элементарный характер, оказываются, пожалуй, самыми сложными, самыми опосредствованными, требующими для объяснения апелляции к бесконечно сложной структуре мира в целом.

Дж. Чу выразил одну из характерных особенностей неклассической науки, сказав о «кризисе понятия элементарности». Он имел в виду конкретную концепцию — зависимость существования некоторого типа частиц от их взаимодействия, но по существу «кризис элементарности» и отказ от сведения к элементарным, простым процессам и объектам характеризует неклассическую науку в целом, независимо от судьбы конкретных физических концепций.

Сейчас «элементарная» частица представляется, пожалуй, наиболее сложным физическим объектом, а усложнение физических представлений — весьма общей гносеологической характеристикой. Современное представление о познании радикально отличается от концепции завершенного абсолютным «Ignorabimus» или абсолютным постижением мира (но в обоих случаях завершенного) познания. Оно так же отличается от этого предельного образа, как динамика нового времени — от аристотелевой космологии, в которой «естественные движения» тел оканчивались в «естественных местах» этих тел.