Финляндия на пути к войне

Между Кандалакшей и Кемью отсутствовали дороги, и поэтому финны считали целесообразным и возможным продвижение к последней из Куусамо через Ухту. На Петрозаводск финны намеревались — как уже заявлял генерал-лейтенант Хейнрикс генерал-полковнику Гальдеру — продвигаться только своими силами. Относительно Аландских островов генерал Айро заметил Бушенхагену (точно так же, как в декабре Талвела и в мае Хейнрикс), что финны допустят их захват немцами.

Рёссинг заверил Матцки, что Бушенхаген провел все свои переговоры крайне осторожно, всячески подчеркивая ознакомительный характер поездки, из которой не следует делать далеко идущих выводов. Но и эти обсуждения следует сохранить в самом узком кругу офицеров, не допуская их разглашения, в первую очередь среди шведов.

Более позднее мнение Бушенхагена о том, что эти встречи уже по сути дела являлись переговорами или, по крайней мере, контактами, правомерны в том смысле, что окончательные переговоры в мае и реализация их решений в июне шли в русле того обмена мнениями, которое состоялось 3–4 месяцами ранее. Обсуждения теоретического характера с Бушенхагеном должны были серьезным образом повлиять как на конкретные приготовления, которые уже велись немецкими штабами, так и на образ мышления финского главного штаба, только что приступившего к подготовке войны.

Свидетельством немецкого внимания к Северной Финляндии является также новая поездка германского военно-морского атташе контр-адмирала фон Бонина в Петсамо в начале марта 1941 г., где он побывал уже в октябре месяце. Все его переговоры с финнами, касавшиеся Петсамо, Каарасъйоки (где шло строительство дороги), а также Ханко, имели отношение к плану Барбаросса. В числе посетителей Лапландии в конце марта оказался и военный атташе Рёссинг. Прибыв 25 марта в Рованиеми, он продолжил путь в сопровождении майора Рюткёнена в район Кемиярви, где впоследствии была развернута огромная база снабжения германских войск.

В общей картине германо-финских отношений определенное место занимают до сих пор малоизученные контакты между разведотделами главных штабов.

Они начались еще в довоенный период и касались обмена сведениями о Красной армии, но прервались во время Зимней войны, когда Германия придерживалась дружественной по отношению к Советскому Союзу позиции. Вновь шеф Абвера адмирал Канарис встретился по этому же вопросу с начальником зарубежного отдела главного штаба Финляндии полковником Меландером в Стокгольме 14 сентября 1940 г.

Еще весной 1940 г. второй по рангу руководитель государственной полиции Финляндии Бруно Аалтонен возобновил прервавшуюся переписку с начальником немецкого гестапо Генрихом Мюллером.

Военный атташе Хорн рассказывает теперь, что полковник Ларе Меландер совершенно неожиданно прибыл 16 марта 1941 г. в Берлин: «На протяжении многих лет он поддерживал тайные контакты с адмиралом Канарисом из ОКВ, и данный визит также был связан с этим». И хотя Хорн не присутствовал на самих переговорах, Канарис 18 марта пригласил его на обед, устроенный в связи с пребыванием Меландера. Хорн был в восторге от Канариса — «умного, находчивого, приятного и очень разговорчивого человека, который был ярым ненавистником большевиков». Хорн отметил также, что Канарис и Меландер были на «ты», что в Германии того времени было большой редкостью. Ответный прием Хорн организовал 19 марта; присутствовали также Целлариус (контрразведка), Альбедилл (из отдела атташе) и поставщик оружия Бауманн. В своем дневнике Хорн подчеркивает, насколько хорошие связи сумел установить Меландер со службой внешней разведки ОКВ (Абвером). «Но нити ведут от Канариса прямо к Меландеру, минуя меня и моего коллегу Рёссинга, находящегося в Хельсинки», — отмечает он, признавая реальное положение вещей.

Меландер вернулся в Хельсинки 20 марта специальным рейсом через Кенигсберг. На борту Юнкерса-52 вместе с ним находились упомянутый выше морской офицер Целлариус, а также полковник Кинцель из отдела Fremde Heere Ost (ОКХ). Уезжая, Меландер сказал, что Канарис очень дружески настроен по отношению к финнам и оказал для них «неоценимые услуги». Кинцель находился в Хельсинки несколько дней, будучи прикомандированным к Генеральному штабу Финляндии.