Финно-угры и балты в эпоху средневековья

В Среднем Приобье на основе еловской культуры эпохи бронзы при участии северных этнических элементов, характеризующихся керамикой с крестовой орнаментацией, формируется кулайская культура VI–V вв. до н. э. — IV–V вв. н. э. В III–II вв. до н. э. ее носители из районов Среднего Приобья распространяются на юг вдоль полосы ленточных боров на Верхнее Приобье, проникая отдельными группами до Алтая (Троицкая Т.Н., 1979, с. 62, 63), а также на юго-запад, в лесостепное Прииртышье, где они составили один из компонентов упомянутой потчевашской культуры (Васильев В.И., Могильников В.А., 1981, с. 60). В Среднем и частично в Верхнем Приобье на основе кулайской формируется релкинская культура (предки селькупов), а в Верхнем Приобье в III–IV вв. складывается одинцовская культура (Троицкая Т.Н.

, 1981, с. 101–120), которая в VI–VII вв. прекращает существование в результате тюркской экспансии. Часть населения одинцовской культуры была оттеснена тюрками в горно-лесные районы Северного Алтая, Кузнецкого Алатау и Западных Саян, где, развиваясь в изоляции от основного самодийского массива Среднего Приобья, переселенцы сохранили отчасти язык и культуру, восприняв в то же время большое число тюркских черт. Исследователями XVII–XVIII вв. в этих районах зафиксированы особые этнические группы — камасинцев, маторов, койбалов, которые вскоре были окончательно тюркизированы.

Слабая дифференциация этнокультурных групп второй половины I тысячелетия н. э. отразилась в наличии общих черт у потчевашской культуры лесного Прииртышья и релкинской культуры Нарымско-Томского Приобья, у памятников оронтурского и молчановского типов в Нижнем Приобье и лесном Зауралье.

Происходившие во второй половине I тысячелетия н. э. процессы этнической дифференциации и консолидации внутри отдельных этнокультурных общностей привели к оформлению в начале II тысячелетия н. э. предков современных манси в районах горного Урала, в лесном Зауралье, в бассейнах рек Туры и Тавды (юдинская культура); южной группы хантов — в лесном Прииртышье (усть-ишимская культура); северной группы хантов — в Нижнем и Сургутском Приобье (памятники кинтусовского типа); предков селькупов — в Среднем, Нарымском и Томском Приобье. В конце I — начале II тысячелетия н. э. самодийские группы населения, предки ненцев, проживали, видимо, также в районах Нижнего Приобья наряду с хантами, но памятники их пока не вычленены из-за слабой изученности археологии Нижнего Приобья. Юдинская, кинтусовская и усть-ишимская культуры, принадлежащие предкам манси и хантов, обнаруживают между собой большую близость, особенно в предметах изобразительного искусства, мелкой металлической и глиняной пластике, зоо- и антропоморфных изображениях, и заметно отличаются от культур Томско-Нарымского Приобья, принадлежащих самодийцам, а в восточной части ареала, возможно, и кетам.

Изучением древностей угро-самодийского населения Приобья занималось большое число исследователей на протяжении более 100 лет. Их заслуги будут освещены ниже при характеристике отдельных культур и этнокультурных регионов. Здесь отметим лишь, что до 50-х годов XX в. происходило в основном накопление фактического материала, который частично публиковался. Научная систематизация и интерпретация собранного материала были осуществлены преимущественно в 50-60-х годах. Наибольший вклад при этом сделан В.Н. Чернецовым, создавшим первую классификацию древностей Нижнего Приобья, лесного Зауралья и Прииртышья I — начала II тысячелетия н. э. и наметившим ареалы угров и самодийцев (Чернецов В.Н.

, 1941, с. 18–28; 1957, с. 136–245). Основные положения работ В.Н. Чернецова сохранили свое значение до настоящего времени. В 60-80-х годах этнокультурная характеристика населения лесного Приобья второй половины I — начала II тысячелетия н. э. с привлечением новых источников получила освещение в работах В.Д. Викторовой (Викторова В.Д., 1968; 1969; 1973), Б.А. Коникова (Коников Б.А., 1982; 1983, с. 96–111; 1984, с. 137–141), В.А. Могильникова (Могильников В.А.

, 1964б; 1968б, с. 269–291; 1969б, с. 179–181; 1974а, с. 68–72; 1980, с. 242–248; 1981, с. 82–86), Л.М. Плетневой и О.Б. Беликовой (Плетнева Л.М., 1981а, с. 90–93; Беликова О.Б., Плетнева Л.М., 1983), Т.Н. Троицкой (Троицкая Т.Н.

, 1973а, с. 183–185; 1979, с. 74–77), Н.В. Федоровой (Федорова Н.В., 1978; 1981а; 1984) и Л.А. Чиндиной (Чиндина Л.А., 1970б; 1970в, с. 191–202; 1977; 1982, с. 14–22).

Культуры лесного Зауралья VII–XIII вв.