Фёдор Логинов

Он прочитал проект этого документа. И потом стал меня издевательски ругать. Говорит: «Вот ты пишешь — дать тебе металл, строительные материалы, дать того, другого. Но ты не пишешь — дать своим рабочим телогрейки, валенки, тёплые рукавицы. Не пишешь о выдаче спирта, о том, как решить проблему питания, жилья. Ты что думаешь, у тебя там люди будут трудиться разутыми, раздетыми в суровых зимних условиях? Монтажники, между прочим, должны получить по 100 г водки…»

На мой взгляд, это всё мог заметить отнюдь не тупой человек (Жимерин имеет в виду характеристики, которые давали ему некоторые горе-«историки» позднего времени. — А. Ж.). Хочу ещё раз подчеркнуть, что в своих устремлениях Молотов был человек каменный, сдвинуть его в сторону было невозможно или очень трудно»

[117].

О Маленкове[118]: «Несомненно, одарённый человек. Несмотря на его тучность, был энергичный и взрывной. Понимал всё с полуслова и работал буквально за двоих. Много раз, особенно когда я находился в непосредственном подчинении Маленкова, мне приходилось наблюдать за его реакцией, быстрой и в основном правильной. Думаю, что Сталин держал его на таком высоком посту не случайно и не зря. Он знал, что если он Маленкову что-то поручает, то тот обязательно это выполнит.

Приведу один небольшой, но характерный пример. Сталиногорская станция. Работала на подмосковном угле. Ночью мне звонят и говорят, что станция накануне остановки, потому что запасов угля нет. Железнодорожники эшелон угля, который шёл на Сталиногорскую станцию, бросили на пути, отцепили паровоз. Через 3–4 часа станция должна остановиться.

Я вижу, что мне уже не удастся сдвинуть этот поезд, тем более что паровоз уже отцепили. В отчаянии звоню Маленкову. (Напомню, что дело было ночью.) Говорю ему, что вот такое создалось положение. Маленков слегка меня обругал (я говорю «слегка», потому что это был человек исключительно вежливый, тактичный) и, естественно, тут же принял меры, этот эшелон угля был доставлен вовремя, и станцию не отключили.

Таких примеров было очень много. Это был динамичный и, я бы сказал, доброжелательный человек…

Я был продолжительное время после Маленкова в подчинении у Берии[119]. Нужно сказать, что каждый из них при первой беседе со мной заявил, правда, по-разному: «Ты отвечаешь за энергетику, отвечаешь головой. Ни на кого не ссылайся, а приучись за всё отвечать. Тебе нужна помощь, своевременно обращайся». Маленков это сказал очень вежливо, очень мягко, я бы сказал, приятно.

Берия ту же мысль выразил по-другому: «Ты (мать твою и т. д.) думаешь, что ты теперь нарком? Ты сегодня нарком, а завтра тебя ногами вперёд на кладбище». (Вот такое «ободряющее» вступление.) А потом он примерно сказал то, что и Маленков. Берия заявил: «Я (т. е. Берия) ничего не понимаю в энергетике, ты несёшь полную ответственность, ты принимаешь решения и будешь отвечать за них соответственно. Ты это учти».

Но я должен заметить, что, с точки зрения авторитета во всякого рода учреждениях, и тот, и другой имели, я бы сказал, очень высокий рейтинг, перемешанный, правда, со страхом. И скажу откровенно — я этим пользовался. Когда я говорил, что выполняю поручение Берии, то все это принимали во внимание и мои просьбы выполняли. Потому что знали — это не моя прихоть, а тех, кто стоит за мной.

Поэтому, если говорить о сути… они, я считаю, исходили из правильного принципа: или держи человека, если ты ему доверяешь, или, если ты ему не доверяешь и он не соответствует своему назначению, сними его. Я думаю, что в этом отношении их тактика была абсолютно правильная»[120].

Свидетельство Жимерина, как и воспоминания многих других видных хозяйственных деятелей эпохи позволяют нам судить о принципах подхода советского руководства к подбору управленческих кадров. На важнейшие государственные посты назначались профессионалы (а не «свои люди», как это часто случается в наши дни). И, в полном соответствии со своими возможностями и деловыми качествами, они получали от первых лиц страны большой кредит доверия, освобождавший от мелочной опеки и позволявший работать и принимать решения самостоятельно, без оглядки на вышестоящие инстанции. Но и спрос с них был соответствующим, порой необоснованно суровым. Однако, вопреки расхожему мнению, побуждал их трудиться на пределе сил и возможностей не страх перед сильными мира сего (он был свойствен, скорее, чиновникам средней руки), а понимание исключительно высокой личной ответственности.

Ф. Г. Логинов, с его характером и жизненными принципами, вполне вписывался в эту жёсткую, но довольно ясную систему взаимоотношений в верхних эшелонах власти, где о человеке судили не по количеству взысканий или наград, а по тем конкретным результатам, которых он добивался на своём участке работы (в 1943 году заместитель наркома Логинов был награждён орденом Ленина). Этот принцип позволяет яснее понять важные этапы биографии Логинова, в том числе связанные с его работой на строительстве чирчикских ГЭС, восстановлении Днепрогэса, строительстве Сталинградской гидроэлектростанции…