Фиора и король Франции

— Выходит, у парня плохой вкус, если он не признает такую мать, как вы, донна Фьора, — вздохнул Мортимер, вставая из-за стола после сытной еды и прохаживаясь по огромному прохладному залу. — Но мне лично кажется, что вы зря беспокоитесь, ведь сам король обожает вашего мальчика. Уж как он радуется, когда видит его. А как возвращается с охоты, так всякий раз заглянет в ваш замок, чтобы только взглянуть на дитя.

— Это правда? Он приходит навестить моего Филиппа?

— Ну да! Вы же знаете, как он заботится о наследнике престола, слабом и хрупком ребенке! А этот малыш без отца и матери очень трогает его. Он ему как родной дедушка.

— Кто бы подумал, что он такой заботливый и нежный! — прошептала в волнении Фьора. — Я не считаю себя достойной его доброты, но буду счастлива встретиться также и с ним.

— Отлично! Так когда же мы отправимся в путь? — спросил шотландец.

Они решили отправиться в путь на следующей неделе, чтобы Фьора успела как следует собраться, к тому же ей не хотелось обижать Лоренцо поспешным отъездом. Итак, Фьора и Коммин должны будут покинуть Флоренцию в один и тот же день, но в разных направлениях: один поедет сначала в Рим, а потом снова вернется во Флоренцию, так как король считал, что его посланник должен быть рядом с Медичи в эти тяжелые времена; другая направлялась во Францию, не зная, вернется ли она когда-нибудь во Флоренцию, так как теперь это зависело только от решения Филиппа.

Когда гости уехали в город, Фьора, взяв под руку Деметриоса, увела его в сад. Стояло лето, вдоль дорожек сада, посыпанных гравием, распускались розы, а лавровые деревья уже покрылись букетиками цветов. При виде этой красоты у Фьоры сжалось сердце: неужели ей придется покинуть и этот дом, и этот сад? Деметриос, наблюдающий за ней, заметил, как слеза задрожала на ее ресницах. Он крепче сжал ее руку:

— Тебе жаль уезжать отсюда?

— Ты знаешь, да… И все-таки ты не можешь себе представить, как я хочу поскорее увидеть Филиппа. Мы могли бы снова стать счастливыми. Порой мне кажется, что я сама себя плохо понимаю. Как будто во мне живут две женщины — Не» как будто «, а так оно и есть. Одна женщина связана с Флоренцией глубокими корнями, воспоминаниями счастливого детства и юности, другая страстно любит своего мужа. Ты же страдаешь при мысли о том, что должна покинуть свой любимый город, не зная, что ждет тебя впереди. Скажешь, я не прав?

— Ты всегда прав. Ведь мы с Филиппом так мало пробыли вместе, а успели причинить друг другу столько боли.

— Не хочешь ли ты сказать, что, если бы не твой сын, ты бы не вернулась?

— О нет, ни на один миг! Какие бы испытания ни ждали меня впереди, моя жизнь — это Филипп, и я никогда не откажусь от него.

Садовая дорожка незаметно привела их к гроту. Деметриос указал на него легким кивком:

— Ну а как же этот?..

— Он забудет меня. И очень скоро. Ведь ему предстоит защищать свой город, да и флорентиек, мечтающих о нем, не так уж и мало. Взять хотя бы Бартоломею дель Нази, а уж о других я и не говорю.

— Возможно, ты и права. А ты сама-то сможешь его забыть?

— Никогда… Хотя нет, ведь я его уже начинаю забывать.

— Довольно интересный ответ, — усмехнулся Деметриос. — Я бы сказал, трудный для понимания. Даже для мужчины, который считал себя знатоком женщин!

— Безусловно, это трудно объяснить. Лоренцо исцелил мои душевные раны, которые казались мне неизлечимыми. Это он вернул мне вкус к жизни, окружил теплом, дал столько радости.

Но ведь и я со своей стороны сделала все возможное, чтобы залечить его рану, нанесенную ему смертью его любимого брата.

— А если ему вздумается оставить тебя навсегда при себе и вопреки всему?

— Ты хочешь сказать, что он оставит меня насильно? — изумилась Фьора.

— Хотя бы!

— Нет, он не таков. Знаешь, он мне сказал однажды, что надо успеть быть счастливым, потому что никто не знает, что нас ожидает завтра. Я уверена, что он понял, что это» завтра» для него уже наступило.

Они помолчали, любуясь красотой оливковой рощи, которая открылась их взору, едва они зашли за ограду сада. Серебристые ветки деревьев уже сгибались под тяжестью плодов. Грек остановился возле одного дерева с узловатым стволом, сорвал маленькую веточку с зеленым плодом и протянул ее молодой женщине:

— Храни ее в память обо мне.

— Как, разве ты отпустишь меня одну? — с грустью спросила она. — А я думала, что вы с Эстебаном вернетесь во Францию.

— Нет, Фьора. Довольно мне скитаться по свету, я слишком стар. А если ты позволишь мне остаться в этом доме с моим верным Эстебаном, то мне лучшего в жизни и не надо. Да и не думаю, что Леонарда зарезала бы теленка по поводу моего приезда.

— Она так обрадуется моему приезду, что и тебя встретит с распростертыми объятиями. Ведь в душе она очень любит тебя.

— Фьора, отвыкай от привычки приписывать людям чувства, которые ты испытываешь ко мне. Леонарда никогда не любила меня и даже немного побаивалась. Возможно, не без оснований, но дело не в ней. Просто я хочу остаться здесь, потому что эта прекрасная страна напоминает мне мою родину. Я здесь обрел мир и покой.