Фирма

— Все, что мы делаем, — рискованно. Поторопись.

Через пять минут Тэмми-Дорис-Либби в ярком оранжевом бикини сделала последнюю ходку в бунгало — уже без чемоданов. Входную дверь она закрыла на замок, дверь кладовой — тоже. Пошла в спальню, сняла с груди узенькую полоску ткани и, приподняв простыню, улеглась рядом с Эйвери.

Минут пятнадцать храп помогал ей бороться со сном. Поймав себя на том, что засыпает, Тэмми уселась в постели. Ей вдруг стало страшно от близости лежащего рядом голого мужчины, который без колебаний убил бы ее, если бы узнал. Ее уставшее тело расслаблялось все больше, сон становился неизбежным. Она закрыла глаза.

Незадачливый любитель плотских утех пришел в себя в три минуты десятого утра. Он застонал, перекатившись к краю постели. Веки медленно поползли вверх, яркий солнечный свет ударил в глаза. Эйвери вновь издал протяжный стон. Поворочал чугунной головой, пытаясь привести мозги в рабочее состояние, сделал глубокий вдох. Усилием воли заставил себя подумать о правой руке. Нужно ее поднять. Нервным импульсам потребовалось удивительно много времени, чтобы добраться от мозга до двигательных центров. Наконец ему удалось ее поднять; теперь требуется по очереди сфокусировать глаза: сначала правый, затем левый.

Не менее тридцати секунд Эйвери не отрывал взгляда от циферблата своих электронных часов, прежде чем смог извлечь требовавшуюся информацию. Девять ноль пять. Дьявол! В девять ему нужно было быть в банке. И опять из груди его вырвался стон. До сознания внезапно дошло, что рядом женщина.

Тэмми почувствовала, что он беспокойно заворочался. Сама она лежала неподвижно, глаза были закрыты. Она молилась в душе, чтобы он только до нее не дотронулся. Кожей она ощутила на себе его взгляд.

Эйвери, на поверку оказавшемуся бабником и гулякой, было не впервой просыпаться по утрам в тяжком похмелье. Но так плохо ему еще ни разу не было. Он рассматривал лицо лежавшей рядом женщины и пытался заставить свое тело вспомнить пережитые ощущения. Хороша ли она была в постели? Уж это-то он всегда помнил, даже если забывал все остальное. Вне зависимости от тяжести похмельного синдрома женщину он помнил всегда. Но сейчас ничего не вспоминалось. Он отвел глаза в сторону.

— Черт побери! — в сердцах произнес он, поднявшись и попробовав сделать несколько шагов.

Ноги казались обутыми в свинцовые сапоги, с большим трудом подчинялись они идущим от мозга командам. Для опоры он ухватился рукой за балконную дверь.

До ванной комнаты было футов двадцать, и Эйвери решил, что это ему по силам. Заплетающимися шагами, каждый из которых отзывался в голове резкой болью, опираясь то на стол, то на шкаф, он в конце концов преодолел это расстояние. Постоял над унитазом.

Тэмми повернулась лицом к балконной двери. Глаз она так и не раскрыла, даже почувствовав, что он сел на постель рядом.

Мягким движением Эйвери положил руку ей на плечо.

— Либби, поднимайся. — Он легонько потряс ее. — Вставай, дорогая.

Настоящий джентльмен. Она подарила ему свою лучшую утреннюю улыбку, полную признательности и обещания. Улыбку удовлетворенной женщины.

— Ты был превосходен, малыш, — прошептала она, так и не раскрыв глаз.

Несмотря на боль в голове и тошноту, несмотря на налитые свинцом ноги, его охватило привычное чувство гордости. Значит, я сумел произвести на нее впечатление. Значит, вспомнил он наконец, я был ночью превосходен.

— Послушай-ка, Либби, мы с тобой проспали. Мне нужно на работу, я уже опоздал.

— Ты не в настроении? — хихикнула она, надеясь в душе, что это именно так.

— Нет, во всяком случае, не сейчас, — отказался он. — Как насчет вечера?

— Я буду здесь, малыш, — пообещала она.

— Договорились. Пойду приму душ.

— Разбуди меня, как освободишь ванную.

Он пробормотал в ответ что-то невразумительное и закрыл за собой дверь ванной комнаты. Тэмми выскользнула из постели и бросилась к телефону. Эбби сняла трубку через три гудка.

— Он в душе.

— С тобой все нормально?

— Да. Все хорошо. Сейчас он ни на что не способен, даже если от него этого и потребовать.

— Почему ты звонишь так поздно?

— Он не просыпался.

— Подозревает что-нибудь?

— Нет. Он ничего не помнит. Думаю, у него болит голова.

— Долго ты еще там пробудешь?

— Расцелую его на прощание, как только он выйдет из душа. Десять, от силы пятнадцать минут.

— Хорошо. Поторопись.

Эбби положила трубку, и Тэмми вновь улеглась. На чердаке у нее над головой еле слышно щелкнул миниатюрный магнитофон, обозначив этим звуком свою готовность записать следующий разговор.

К половине одиннадцатого они были полностью готовы для последнего штурма бунгало. Все остававшиеся у них в номере документы были разделены на три равные части. Предстоят три ходки посреди бела дня, на виду у всех. Сунув новенькие ключи в кармашек своей блузки, Тэмми подхватила чемоданы. Шла она быстрой упругой походкой, стреляя по сторонам спрятанными под темными очками глазами. Стоянка возле бунгало по-прежнему пуста, движение по шоссе не очень большое.