Физики

 Час спустя. Та же гостиная. Ночь. В доме снова полиция. Они снова что-то измеряют, записывают, фотографируют. Только теперь публике легче догадаться, что труп Моники Штеттлер лежит справа под окном, хотя его тоже не видно. Гостиная освещена. Горят люстра и торшер. На диване сидит фрейлейн доктор Матильда фон Цанд, угрюмо погруженная в свои мысли. На маленьком столике перед ней стоит ящик с сигарами, в кресле справа сидит Гуль с блокнотом. Инспектор Фос в шляпе и пальто отходит от трупа. Затем он проходит вперед.

Доктор. Гаванскую сигару?

Инспектор. Нет, спасибо.

Доктор. Рюмку водки?

Инспектор. Потом.

 Молчание.

Блохер, можешь фотографировать.

Блохер. Слушаю, господин инспектор. (Фотографирует.)

 Вспышка света.

Инспектор. Как звали сестру?

Доктор. Моника Штеттлер.

Инспектор. Возраст?

Доктор. Двадцать пять. Из Блюменштейна.

Инспектор. Есть какие-нибудь родственники?

Доктор. Нет.

Инспектор. Гуль, вы записали показания?

Гуль. Так точно, господин инспектор.

Инспектор. Она тоже задушена, доктор?

Судебный врач. Несомненно. ИI этот сумасшедший проявил гигантскую физическую силу. Но в этот раз был применен шнурок от портьеры.

Инспектор. Как и три месяца назад. (Устало опускается в кресло, стоящее спереди.)

Доктор. Вы хотите видеть убийцу?..

Инспектор. Я попросил бы, фрейлейн доктор...

Доктор. Понятно. Виновника.

Инспектор

. И не думаю.

Доктор. Однако...

Инспектор. Фрейлейн доктор фон Цанд. Я выполняю свои обязанности, я составляю протокол, осматриваю труп, велю его фотографировать и обследовать судебному врачу. Но с Мебиусом встречаться я не буду. Его я предоставляю вам. Категорически. Вместе с остальными радиоактивными, физиками.

Доктор. А что об этом думает прокурор?

 Инспектор. Он больше не свирепствует. Размышляет.

Доктор (вытирает пот). Фу, какая жара!..

Инспектор. Что вы, ничуть не жарко.

Доктор. Но это уже третье убийство!..

Инспектор. Я попросил бы, фрейлейн доктор...

Доктор. ...третий несчастный случай. Только этого мне не хватало в «Вишневом саду». Впору уходить в отставку. Моника Штеттлер была моей лучшей сиделкой. Она понимала больных. У нее было столько чуткости. Я любила ее как родную дочь. Но ее смерть — это не самое страшное. Загублена моя репутация.

Инспектор. Ну, это еще вернется. Блохер, а ну-ка сделай еще один снимочек сверху.

Блохер. Слушаю, господин инспектор.

 Справа два огромных санитара ввозят столик на колесах с посудой и едой. Один из них негр. Их сопровождает старший санитар такого же исполинского роста.

Старший санитар. Ужин для наших дорогих больных, фрейлейн доктор.

Инспектор (вскакивает). Уве Сиверс?

Старший санитар. Совершенно верно, господин инспектор. Уве Сиверс. Бывший чемпион Европы по боксу в тяжелом весе. Теперь старший санитар «Вишневого сада».

Инспектор. А другие два чудовища?

Старший санитар. Мурильо, южноамериканский боксер тяжелого веса, и Макартур (показывает на негра) — североамериканский боксер среднего веса. Поставь сюда стол, Макартур.

 Макартур пододвигает стол.

Скатерть, Мурильо!

 Мурильо покрывает стол белой скатертью.

Ставьте сервиз, Макартур.

 Макартур расставляет дрезденский фарфор.

Столовое серебро, Мурильо.

 Мурильо раскладывает столовое серебро.

Суповую миску на середину, Макартур.

 Макартур ставит суповую миску на стол.

Инспектор. Чем сегодня кормят наших дорогих больных? (Поднимает крышку суповой миски.) Суп с клецками из печенки.

Старший санитар. Курица на вертеле, филе «кордон-блё».

Инспектор. Роскошно!

Старший санитар. Высший класс!

Инспектор. Я чиновник четырнадцатого разряда, и у меня дома не бывает таких кулинарных изысков.

Старший санитар. Кушать подано, фрейлейн доктор.

Доктор. Можете идти, Сиверс. Пациенты обслужат себя сами.

Старший санитар. Имею честь кланяться, господин инспектор.