Флаг на грот-мачте (Художник С. Рязанцев)

Мгновенно сработали мышцы ног. Никита не видел, как вместе с ним вскочили Ленька и Карпа. Он видел только презрительно перекосившиеся губы Кости. Никита втянул голову в плечи и присел на полусогнутых ногах, готовясь к прыжку, но над ним прогремел голос Гленарвана:

— Отставить.

Никита выпрямился. Костя разжал кулаки и опустил руки. Окинув презрительным взглядом стоящих перед ним ребят, он отсалютовал скаут-мастеру и, бросив Эрне короткое: «Пока!», направился в сторону проспекта.

Среди берез раздались три коротких свистка и голос Андрея:

— «Чайки», ко мне!

— Идите! — приказал Глеб Степанович строгим голосом. Глаза его чуть прищурились, и он, задумчиво пощипывая бакенбарды, скрылся в дверях штаба.

Эрна постояла на крыльце, посмотрела, как строятся «чайки», загадочно улыбнулась и пошла к воротам, потряхивая кудрями.

Пока Андрей собирал и вел патруль в штаб, Никита почти успокоился. «Надо было ему сразу врезать. Ну ничего, еще будет время, — рассуждал он. — Плевать я на него хотел. Сопля буржуйская». Но недовольство собой не проходило.

Бойскауты уселись в кружок на разостланной палатке. Глеб Степанович уселся так же, как они, по-индейски поджав ноги. Он положил перед собой лист картона и, держа в руке кусок угля, торжественно объявил:

— То, что я вам обещал, исполнилось. Мы получаем в полное наше распоряжение парусное морское судно…

— Ура! Даешь фрегат! — что есть силы закричали «чайки».

— Это почти корабль — двенадцативесельный парусный катер с броненосца «Чесма». Броненосец назначен на слом, катер передают нам. Но мы должны научиться управлять им и содержать в морском порядке. Это поручается вам. Тем более что Андрей — потомственный моряк и знает толк в морском деле. Вот как выглядит наш корабль.

Штурман придвинул к себе лист картона и углем нанес на нем контуры судна. Головы ребят подались вперед, образовав над рисунком плотное кольцо. Все слушали затаив дыхание.

— У него две мачты: грот и бизань, — продолжал штурман. — Так же называются и паруса.

Перед глазами ребят возникли высокие мачты и надутые ветром паруса.

— Еще кливер, — продолжал звучать голос штурмана, и от носа к верхушке грот-мачты на рисунке взвился узкий треугольный парус.

Под носом катера закипела вода. Соленый ветер моря прошумел над их головами, и поплыли назад берега с маленькими домами, деревьями, заборами. Впереди их ждало море…

Глава 8

КАТЕР С БРОНЕНОСЦА «ЧЕСМА»

Солнечным блеском слепит глаза поверхность реки. Легкая шлюпка, повинуясь упругим толчкам трех пар весел, скользит по ней вперед и вперед. Куда вперед и что там впереди, гребцам не видно. Туда смотрит рулевой. Он направляет шлюпку, а дело гребцов — заносить и опускать тяжелые весла.

— Шабаш! — командует Глеб Степанович с кормы. Ребята уже знают, что по этой команде нужно перестать грести, быстро выбросить весла из уключин и уложить их вдоль бортов.

Шлюпка продолжает скользить по инерции и вдруг погружается в тень. Руки и спины охватывает прохлада. Она приятна, но почему-то тревожит. Никита оглядывается. Над шлюпкой, приближаясь, нависает высокая серая стена. Ближе, ближе… Солнечные блики, отражаясь от воды, качаются на ней, исчезая и появляясь вновь. Теперь уже видно, что она не совсем серая. Местами сквозь облупившуюся краску проглядывает коричнево-красная ржавчина.

— Вот он, броненосец «Чесма», — негромко говорит Глеб Степанович.

Его торжественный голос заставляет сильнее стучать сердца и почему-то сжимает горло. Кажется уже, что ржавчина на стене — не ржавчина, а кровь. Засохшая матросская кровь.

— Приготовиться подать конец! — командует штурман и, запрокинув голову, кричит: — Эге-ге-гей, на палубе!

Андрей быстро пробирается на нос шлюпки и, вытянув руки, смягчает толчок о борт броненосца. Высоко над их головами появляется чье-то лицо, затененное козырьком фуражки.

Скользит по стальному борту и падает в шлюпку конец тонкой веревки с привязанным к нему продолговатым мячиком. Никита думает, что за эту веревку нужно привязать шлюпку, но Андрей вытаскивает из-под банки (Никита уже знает, что скамейки на шлюпке называются банки) толстую веревку и быстро привязывает ее к тонкой, опущенной сверху. Веревка ползет вверх. Навстречу, раскручиваясь, падает веревочная лестница с деревянными перекладинами.

— Пошел наверх! — командует штурман.

Андрей, ловко перебирая руками и ногами, исчезает где-то наверху. За ним не очень уверенно карабкаются остальные ребята. Высоко, да и веревочный трап болтается из стороны в сторону.

— Держись крепче! До палубы высоко, до воды далеко!

На палубе их встретил пожилой моряк. Он смотрел из-под козырька черной морской фуражки, чуть надвинутой на лоб, пошевеливал седыми с желтизной усами, как будто пересчитывал. Когда на палубе показался Глеб Степанович, старик расправил плечи и вскинул ладонь к виску:

— Здравия желаю, товарищ штурман!

Штурман кивнул непокрытой головой, но, взглянув в лицо моряка, протянул ему руку:

— Здравствуй, Максим! Все служишь, старый краб?