Флаг на грот-мачте (Художник С. Рязанцев)

— Ты чего? — спросил Карпа.

— Ребята, да это же та самая лодка! — сказал Никита и показал пальцем на лодку, стоящую ближе к ним от причала. На ее борту отчетливо белело название: «Эсмеральда-2».

— На этой лодке приплывал к Павлику на встречу поручик Любкин, сказал Никита. — Помните, на Зеленую Кошку ходили. Вы тогда прибежали, а он уплыл… Я название запомнил. Больно мудреное… «Эсмеральда-2».

— Так, — засуетился Карпа. — Все ясно. Поручик Любкин приехал сюда клад искать на «Святителе Михаиле». Клад он с дружками спер и увез на этой лодке, это мы знаем. А дальше… А дальше что?

Он озадаченно уставился на друзей, дальше ему фантазии не хватало.

— А откуда ты знаешь, что он увез клад? — спросил Ленька.

— Да мы сами видели, — выпалил Карпа и осекся.

— Плавали вчера! — догадался Ленька. — Эх бы!

— Да мы их зато застукали на месте, Ленька! Мы же для дела! рассказывал возбужденно Карпа. — Они золото и ящики в лодку погрузили. Здоровые! А лодку мы потеряли в темноте. А лодочка — вот она! Будем теперь за ней присматривать. Тут всех и накроем. За лодкой-то они обязательно придут!

Ленька неодобрительно покачал головой.

— Верность! — прошептал хитрый Карпа.

— Честь! — ответили хором Ленька и Никита.

Теперь каждую свободную минуту ребята бегали смотреть, на месте ли лодка.

В этот раз Володя вместо себя оставил Никиту, поэтому ему было не до «Эсмеральды» — только поспевай. Он выделял продукты для дежурных, командовал на линейке, распределял задания на день, бегал в деревню договариваться о работах.

Однако «Эсмеральда» стояла на месте, примкнутая к ржавой скобе большим висячим замком. Карпа внимательно осмотрел лодку, но ничего интересного не обнаружил. В нее потихоньку набиралась через швы вода, было ясно, что в этот день лодкой никто не пользовался. Ничего не происходило и на «Святителе Михаиле».

Утром следующего дня Никита проснулся раньше всех — ему нужно было развесить крупу и сахар для завтрака. Он разбудил дежурное звено — своих «чаек»; помог Маше развести огонь на кухне и мотнулся на берег.

«Эсмеральды» не было!

Никита спустился к лодочной стоянке. Скоба была на месте, остальные лодки стояли как вчера, а «Эсмеральда» исчезла. Вода еще не размыла след от ее носа на песке.

Никита примчался в лагерь и разбудил Карпу и Леньку.

— Упустили! Упустили! — горестно причитал Карпа.

Договорились не спускать с причала глаз ни на минуту.

До двенадцати Карпа и Ленька ухитрялись сменять друг друга у камня. Лодки не было. В двенадцать Карпа должен был вести свое звено за грибами на ужин Маняша обещала жареную грибницу с картошкой. Ленька со своими ребятами уже ушел в деревню ворошить сено.

К обрыву отправился Никита.

Он лежал под камнем и смотрел на сверкающую реку, положив подбородок на сцепленные руки. Солнце грело, ветерок обдувал. Глаза сами собой закрывались. Никита задремывал. Потом с усилием разлеплял их и снова таращился на реку.

Река слепила расплавленным солнцем, и глаза закрывались снова…

Глава 28

СПАСЕНИЕ ПОД ПАРУСОМ

…Кто-то сильно тряс его за плечо и кричал над ухом:

— Никита! Да Никита же!

Никита вскочил. Рядом стояла Машка-моряк.

— Ой, Никита! — закричала она, глядя на него круглыми, как вишни, глазами. — Ой, Никита, бежим скорее! Сережка себе руку оттяпал!

Уже на бегу Никита спросил:

— Как оттяпал-то?

— Топором, — сказала Маша, не отставая.

Еще издалека он увидел, что рука на месте. Бледный Сережка Тыров сидел на скамье за пустым обеденным столом и держал ее поднятой вверх. Из черной раны от запястья к локтю текла густая кровь. Две девочки из Машиного звена суетились вокруг него, накладывая жгут по всем правилам санитарного искусства.

— Пальцы все шевелятся? — спросил Никита, подбегая.

Сережка чуть-чуть подвигал ими и сказал:

— Вроде все.

— Тогда еще ничего, — сказал Никита. — Остальное заживет.

Санитарки затянули жгут, и кровь постепенно перестала сочиться из раны. Они осторожно вытерли ее ватой с перекисью водорода и забинтовали руку.

Жгут нельзя держать больше часа, — сказала Маша, отводя Никиту в сторону. — Омертвение может начаться… Рана глубокая, ее зашивать надо.

— Ой, а «макарка» будет только к обеду, — заохали девчонки.

— Пойдем на катере, — решительно сказал Никита Маше. — Тут пять километров ниже больница есть. Володя говорил. Давайте ведите Сережку, сказал он девчонкам.

— Я сам, — сказал раненый.

Его усадили на среднюю банку. Маша встала к парусам. Никита оттолкнулся багром, и катер медленно тронулся.

Вдвоем с Машей они осторожно провели катер по узкости, отталкиваясь баграми от заросших берегов маленькой речки. Никита последний раз оттолкнулся от дна, и мощное двинское течение подхватило легкое суденышко.

— Поднять грот! — скомандовал капитан.

Маняша повисла на фалах всем телом и быстро подняла парус. Ветер подхватил его, выровнял, наполнил. И «Будь готов!» понесся вперед, взбивая крутым носом пенные брызги.

— Терпи, Серега, — сказал Никита. — Вмиг домчим.

— Я ничего, — ответил Сережка, подняв раненую руку вверх и придерживая локоть здоровой ладонью.

* * *