Флаг вам в руки!

– Было это или не было, я уже сам, честно признаюсь, начал сомневаться. В некоем демократическом королевстве жил бедный комедиант. Он играл разные роли. То героя-любовника, то детектива, то опять героя-любовника, то опять сыщика, в общем, разноплановый актер. Лицедействовал он, лицедействовал, денег много заработал. А по молодости бунтарем слыл, свободолюбом этаким. Но в один прекрасный день проснулся он и думает: «Что же я все кривляюсь? Что дебоширю и познаю мимолетную любовь многих женщин, в основном коллег по творческому цеху? А не стать ли мне королем?» И ушел наш комедиант с подмостков, перестал быть свободолюбом и заделался самым натуральным консерватором. Ну, парнем, который хочет, чтобы все было по-старому, без перемен, и ведет себя образцово, как мумия в музее. А если консерватор дебоширит и познает мимолетную любовь многих женщин, то делает это тихо, чтобы никто не узнал. Сначала бывший комедиант на волне сценической популярности стал сенатором. Знаешь, кто такой сенатор? Член сената. А сенат – сборище мужиков, которые делают вид, что помогают королю управлять страной, но на самом деле пытаются короля контролировать… Что ты сказала, Катринель? Ах, да. Я бы и сам их разогнал, будь моя воля. Но такие уж у них порядки. Дальше ты вообще очумеешь… В общем, поболтался актер в сенате, речи всякие лопотал, законы разные одобрял-отвергал, а потом в один прекрасный день выдвинул свою кандидатуру на выбор короля. Да-да. Там у них короля выбирают на четыре года. Тайным голосованием. Что такое тайное голосование? А это голосование, при котором настоящее распределение голосов остается тайной для избирателя. Очень удобная штука. Правда, что-то в последнее время она в том королевстве стала сбои давать… Вот… Выдвинул он себя в короли. Народ вспомнил, как он по молодости на подмостках блистал, и выбрал его аж на два срока. Тут и сказке конец, а кто слушал, теперь сам поведает свою историю.

– Сейчас-сейчас, – закивала Катринель. – Только ты уж прости, в сказку твою я не верю. Надо же такой дурацкий уклад в королевстве иметь! Каждые четыре года тратиться на какие-то выборы, держать при себе толпу каких-то сенаторов… А король на четыре года – просто нонсенс!

– Ну, не веришь – и не нужно, – рассмеялся солдат, решив не травмировать психику будущей королевы информацией о верхней и нижней палатах парламента или, например, о городских советах депутатов. – На то она и сказка. Давай, не томи, поведай о чем-нибудь этаком.

– В соседнем королевстве некогда жил король, которому всегда было некогда, – сказала принцесса. – Ему говорят: «Ваше величество, пора бы решить, что делать с излишком урожая», а он отвечает: «Зайдите завтра, а теперь мне надо в суде разобрать дело о потерянной корове». Ему: «Давно пора объявить войну кочевникам», а он: «Подождите, я еще не решил, что делать с излишком урожая». Ему: «Жениться бы вам, ваше величество», а он: «Жениться?! Когда? Война же…» Крутился много лет, как мельничный жернов, пока смерть не пришла. Она-то пришла, а он: «Зайди завтра, тут дела неотложные навалились». Она на следующий день явилась. Он улыбается: «А, это ты! Зайди завтра, нынче не до кончины…» Так и крутится по сей день.

– И все?

– И все. Кстати, твоя очередь…

Молодые люди прошагали почти весь день, обмениваясь небылицами. По прикидкам Лавочкина, до границы леса осталось не больше часа хода. Принцесса и солдат совсем потеряли бдительность, и Зачарованный лес все же оправдал свою дурную репутацию.

Парень как раз пересказывал художественный фильм «Крестный отец», выдавая его за историю своей семьи. Он добрался до момента, когда в дона Корлеоне стали стрелять плохие ребята:

– Он покупал фрукты, а тут выскакивают вражеские лучники-арбалетчики и давай в него пулять. Бах! Бах! Бах!..

Лучше бы Колины арбалетчики стреляли нормально, то есть бесшумно. Однако солдат увлекся, видя, как переживает Катринель за дона, и выкрикнул «Бах!» очень громко. Сзади раздался недовольный клекот.

Парень и девушка обернулись на звук.

На кривоствольном тополе покоилось большое, величиной с сарай, гнездо. В нем сидело лысое серое создание с длинным клювом и широкими кожистыми крыльями.

– Елки-ковырялки, птеродактиль! – Коля ошалел.

– Птицеящер! – завизжала Катринель. – Нам конец! Бежим!

Принцесса бросилась наутек.

А солдат поставил древко знамени на землю и принялся наблюдать, как словно сбежавший со съемок «Парка юрского периода» ящер величественно расправляет крылья и взлетает над кронами деревьев.

«Ух ты, – восхитился Коля, – на вираж заходит…»

Птицеящер сделал широкий поворот и стал приближаться к парню, стоящему на лесной поляне.

Катринель уже спряталась между соснами и закричала:

– Беги, дурак! Сожрет!!!

Рядовой Лавочкин не расслышал слов, но по интонации догадался, что знакомство с «птеродактилем» заводить не стоит.

Летун выставил когтистые лапы, намереваясь сцапать глупую добычу. Коля присел, не выпуская из рук знамя. Древко наклонилось навстречу пикирующему хищнику.