Флагелляция в светской жизни

Фиона подняла на него притворно-смущённый взгляд, с трудом сдерживая смешинку, но доиграла эту, мягко говоря, пошловатую мизансцену абсолютно безукоризненно. Медленно подойдя к Ричарду, она подняла юбку, заправив её подол за пояс, откуда он немедленно выбился. Трусики под юбкой были самые простые, треугольные, тёмно-синие — пару десятилетий назад такие носили ученицы школ-интернатов. Соблазнительное бельё с кружевами никак не подошло бы к выбранной игре. Взявшись за трусики обеими руками и стыдливо повернувшись к безжалостному экзекутору спиной, Фиона весьма правдоподобно изобразила колебания, чуть приспустила трусики, потом, как будто испугавшись, поддёрнула опять, и только потом спустила окончательно и переступила через них, после чего вновь подняла свалившуюся юбку и застыла в такой позе, ожидая дальнейших распоряжений (упаси Боже провинившуюся юную леди взять инициативу в свои руки!).

Ричард был, разумеется, хорошо знаком с открывшимся ему видом, но каждый раз открывал его для себя заново. Он читал где-то, что не то восемьдесят, не то девяносто процентов англичанок страдают от целлюлита, и было так здорово, что его жена попала в оставшиеся не то десять, не то двадцать. Может быть, помог периодический массаж. Зад у Фионы был (и остаётся!), как уже говорилось, крупный, но безукоризненно округлый и соблазнительный сверх всякой меры. Ричард сглотнул слюну:

— Вот так-то лучше, юная леди. А ну-ка, ложитесь ко мне на колени. Руками и ногами коснитесь пола.

Внушительный зад Фионы поместился на его коленях с большим трудом. Насладившись этим зрелищем секунду-другую, Ричард погладил «поле действия» и тут же, не удержавшись, отвесил по нему весьма увесистый шлепок. Застигнутая врасплох Фиона взвизгнула, но Ричард уже овладел собой и приступил к правильному разогреву. Первые шлепки — в строгой последовательности: один по правой ягодице, один по левой — были почти поцелуями, но от этого «пианиссимо» Ричард уверенным, много раз сыгранным кресчендо перешёл для начала к пиано, потом к меццо-пиано, а затем и к меццо-форте. К этому моменту ахи и всхлипы Фионы из откровенно наигранных начали становиться всё более искренними, а наказываемая часть начала играть свою собственную часть партитуры, дрыгаясь, извиваясь и слегка сползая с колен, так что Ричарду пришлось её поправить, пригрозив юной леди добавкой за попытку сопротивления. К моменту, когда мелодия достигла уровня форте, Ричард решил разнообразить её вариациями и мелизмами, шлёпая несколько раз по одному и тому же месту и заставляя Фиону гадать, куда обрушится следуюшая нота, — но при этом не забывая позаботиться о том, чтобы в среднем вся очаровательная клавиатура была разогрета равномерно, от еле видного следа от резинки трусиков навеху до ямочек внизу, где ягодицы переходят в ноги. Несколько нот «фортиссимо» добавили мелодии драматизма и заставили Фиону брыкаться уже весьма ощутимо… но для настоящей кульминации шлёпки рукой было всё-таки недостаточно.

— Ну, юная леди, это было начало. Пока что я вас шлёпал, а сейчас будет настоящая порка. Не пытайтесь смотреть назад, считайте удары и отвечайте мне, каким инструментом вас порют. Неправильный ответ, как и пропущенный счёт — лишний удар. Вы меня поняли?

— П-п-поняла, сэр.

Ричард пошарил на столе позади себя. Нет, для Малой Тросточки ещё рано, её прибережём на конец… шотландский ремень для ОТК длинноват… а вот это в самый раз.

— Ну, юная леди… готовьте попку!

Звонкий — рукой так никогда не получится — шлепок открыл новую музыкальную фразу.

— Ай! Раз, раз, сэр…. это… ммм… мминуточку, сэр… малый тоуз?

— Неправильно, юная леди. Боль должна быть совсем не такая, как от тоуза. Подумайте ещё раз, а я вас пока… по попке! Вот так-то! Это не считается, это за неправильный ответ, а вот…

— Два!!! Два, сэр… ферула, ферула, сэр, точно ферула.

— Совершенно верно, юная леди, ферула. И этой ферулой я вас по попке… по попке… по по…

— Три, четыре, пять, сэр… Всё ещё ферула…

Ферула — излюбленное орудие католических школ в прошлом — делается из толстой, почти негнущейся кожи и представляет собой нечто среднее между коротким, широким ремнём и узкой кожаной лопаточкой. Некоторые мастера делают её из двух сшитых слоёв кожи, а в конец зашивают монету для веса, но ферула из коллекции Ричарда была однослойная.

Всё равно, если шлёпать ею сильно и долго, то это очень больно — но шлёпать очень уж долго Ричарду почему-то не хотелось… он провёл по горячей, но всё ещё гладкой коже жены ладонью, потом ещё раз, чувствуя, как фантазии прошлой ночи возникают в голове опять… пожалуй, настоящую суровую порку можно отложить на завтра, а сегодня… ну ещё шлепок для порядка…

— Шесть, сэр, опять ферула, сэр, всё, всё, сэр, ведь уже шесть, правда?

Ага, значит, и Фионе тоже уже хочется перейти к следующей стадии… Ричард подсунул руку под бёдра жены и осторожно проверил это предположение, и его догадка была полностью подтверждена.

— Не командуйте тут, юная леди… Что ж, вставайте… и запомните, юная леди…