Флагман владивостокских крейсеров

В вагон к адмиралу Банщикова провели после нудного выяснения, кто он, что он и зачем. Но когда полковнику Агапееву стало ясно, что перед ним – именно Вадик, вернее Михаил Лаврентьевич, конечно, – автор всей этой долгоиграющей корреспонденции о бое «Варяга», вопросы закончились. Лишь многозначительно хмыкнул круглолицый и осанистый кавторанг Васильев, метнув исподлобья на гостя насмешливый взгляд, и, ни слова ни говоря, приказал лейтенанту Кедрову проводить гостя к адмиралу. Где он для начала и получил по полной… За забивку телеграфных линий своими регулярными сообщениями.

– Я, конечно, не умаляю вашего личного геройства. Но, судя по всему, наместник его величества вам должное уже воздал, – отрезал Макаров, холодно скользнув взглядом по свежему ордену на мундире Банщикова, – но неужели вам невдомек, Михаил Лаврентьевич, что кроме ваших телеграмм, конечно, несущих рациональные зерна, мне и штабу есть чем заняться?

– Но, ваше превосходительство, господин вице-адмирал, я…

– Не оправдывайтесь. Вижу, что сами все поняли… Наука впредь будет. Зла не держу, поскольку о деле пеклись. Теперь скажите лучше скоренько, кроме того, что вы мне уже изложили, больше ничего не забыли?

– Главное, ваше превосхо…

– Давайте пока без чинов, хорошо?

– Слушаюсь. Главное, Степан Осипович, – противодействие японской минной войне!

– Это вы и так написали раз пять. Нам и одного было достаточно. Учитывая те данные, что собрал Всеволод Федорович о японских планах и способах минных постановок, флоту действительно придется любой выход в море до больших глубин предварять проводкой тралов. Константин Федорович Шульц вопрос проработал и приказ по организации трального каравана уже в Артуре и Владивостоке. Хотя флот от этого и будет испытывать определенное стеснение, ничего не поделаешь. Прилежными учениками японцы оказались. Кстати… А по какому такому делу вы в Питер отправились? Или на эскадре в Артуре офицеры-медики уже более не нужны будут? Кто вас отпустил?

– Имею письмо от нашего командира на имя государя, которое поклялся Всеволоду Федоровичу доставить лично. И распоряжение наместника на этот счет.

– Так, значит. Понятно… Ну, хорошо, коли так. Теперь давайте о главном поговорим, что меня действительно интересует. И чего, к сожалению, в ваших телеграммах нет.

Степан Осипович придвинулся к Вадику поближе, оперевшись локтями о крышку стола. Густые брови его слегка нахмурились, а взгляд, за какое-то мгновение до этого вдруг ставший каким-то отрешенным, вновь обрел ясность и свою поразительную, отмечавшуюся многими людьми, лично знавшими нашего выдающегося адмирала, «макаровскую» энергетику.

– Я все никак не могу взять в толк… Как, блистательно выиграв сражение с многократно превосходящим противником, Всеволод Федорович, пусть море будет ему и его соплавателям пухом, но как он смог после этого потерять свой крейсер?! И угробить практически всех на нем? Ведь, значит, корабль погиб практически мгновенно? Как тогда получилось, что именно те, кто должен при катастрофе гибнуть в первую очередь – раненые, из которых многие лежат в бессознательном состоянии, – каким-то чудом спасаются, а весь остальной экипаж гибнет? Я не могу в это поверить. Ведь такого просто не может быть! Поэтому постарайтесь, Михаил Лаврентьевич, тщательно вспомнить последние часы корабля. Очень постарайтесь, любезный… Ведь даже если вы ни на шаг не отходили от раненых, не может быть, чтобы вас не интересовало, что и как происходит наверху?

Вадик невольно поеживался под пронизывающим взглядом внимательных светло-серых глаз комфлота. Макаров определенно чувствовал вранье за версту. Но удар нужно было держать. Иначе, расскажи он сейчас о том, что «Варяг» вовсе не на дне Желтого моря, может вмиг разлететься вся конструкция их хитроумного плана. Тем более нельзя раскрывать и поручения Алексеева, не оправдать доверия наместника императора и главнокомандующего, это… Это просто по-любому добром не кончится! И приходилось скрывать правду именно от того, кому, по идее, и надо было бы первому рассказать, что и как. Причем всё!

Оставалось стиснуть зубы и молчать. Потому что перед ним сейчас сидел человек с таким темпераментом и такой энергетикой, что мог запросто на радостях приказать Вадику остаться при его штабе или что-нибудь еще в этом роде. Подумаешь, экипажи для трофеев! Будут трофеи, будут и экипажи! И ради этого лезть к царю?! Зачем, когда это его, комфлота, уровень принятия решений? А молодые, храбрые и неглупые офицеры нужны для войны, а не для обивания порогов в приемных, что ж с того, что Алексеев разрешил? То, что храбр, ясно. Что не глуп – телеграммы читал. Раз-два, и будьте любезны… Будет еще один боец в моей банде единомышленников!