Флейта гамельнского крысолова

– Ваша правда, барон, – снимая с огня закипевший котелок, отозвался лекарь. – Провести время со знающими людьми зачастую бывает гораздо приятнее, чем с самыми прекрасными женщинами.

Скрывшись под гогот барона за пологом палатки, Йозеф разлил чай по четырем глиняным чашкам, придвинув одну из них безымянному гордецу, вторую – вновь приобретенному невольнику, третью торопливо взял Исаак, оставив последнюю чашку с душистым травяным настоем лекарю. Тем временем Йозеф достал из холщового мешка хлеб, разделил на четыре части и рядом положил на стол круг сыра, крупно порезав на ломти. Исаак жадно схватил хлеб, пристроил на него кусок сыра и принялся быстро есть. Но ни надменный старец, ни новенький к пище не притронулись.

На запястье только что купленного невольника Йозеф рассмотрел выбитую на пергаментной коже сизую пентаграмму и теперь недоумевал, что бы это могло означать. Обхватив ладонями глиняную чашку, обладатель пентаграммы склонил голову набок и тихо проговорил на идиш:

– Хозяин! Твой раб Исаак уверяет, что ты понимаешь по-нашему. Это хорошо.

– Вот как? Почему? – переставая жевать, удивился Йозеф.

– У нас мало времени. Ты точно меня понимаешь?

– Вполне, – кивнул юноша.

– Тогда слушай и не перебивай. Караван, который вы ограбили, следовал из Египта в Иерусалим к султану Саладияру. С нами была сестра султана Зарина. По нашей просьбе она везла Саладияру на хранение реликвию нашего братства – книгу «Доминатон». «Доминатон» спрятан в одежде моей дочери, Ривки. Ваши люди убили сестру султана как раз тогда, когда ее брат собирался передать крестоносцам крест Господень. С минуты на минуту печальная весть достигнет Иерусалима. Не сомневаюсь, что султан пойдет на Акры войной. Здесь мигом окажутся мамелюки и сравняют лагерь с землей. Я не могу допустить, чтобы Ривка погибла, а еще больше не могу допустить, чтобы «Доминатон» попал не в те руки.

– Доминатон? Это еще что?

– Книга книг. Труд учеников Пифагора, написанный мистиком Порфирием. Как последователи великого Учителя, мы чтим его заветы и называем себя «просвещенные».

В палатке раздалось громкое шипение, заглушившее чавканье Исаака, из угла блеснули злые черные глаза и гортанный голос несговорчивого иудея прокаркал:

– Отступник! Предатель веры отцов и своего народа! Ты служишь дьяволу! Я сразу узнал в тебе проклятого иллюмината, как только увидел мерзкий знак на твоей руке!