Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»

– Да уж, ты-то точно против такого безобразия возражать не будешь. Испохабились вы там, в своём времени. Надо же, бросить на нетронутый город сатанинскую бомбу, которая его с жителями сожжёт! И ведь даже то, что уцелеет, в руки нельзя брать! Все людишки, всё барахло – к чертям под хвост!

Аркадий хмыкнул. Про себя, конечно, не вслух. Он понимал, чем возмущается знаменитый куренной. Уничтожить целый город, не ограбив предварительно, было с его точки зрения… как бы не греховно. Другое дело – взять и пограбить. Тогда вредных людишек можно и под нож пустить и всё недограбленное спалить. Как, например, делали это казаки во многих захваченных ими годах. Да и в Азове, с жителями которого у них были старые счёты, с жителями не церемонились, резали, невзирая на пол и возраст. В Темрюке, по крайней мере, старались захватывать людей в плен. Хотя не всех и выборочно. В караванах невольников, отправленных на Дон, стариков Аркадий не видел.

Иван поговорил с джурой. Тот слез с верхушки мачты, но не смог уточнить расстояния, отделяющего эскадру Васюринского от стругов, авангарда османского флота, его основной части. Непедагогично обозвав паренька самым неприличным образом, он забрал у него бинокль и полез на мачту сам. Пробыл на верхотуре Васюринский недолго, но спустился оттуда довольным.

– Передовой отряд у осман сильно опередил основную часть. Думаю, мы сможем здорово их потрепать, а то и уничтожить, даже без применения новых ракет, которых осталось меньше десятка.

– Пугательные вроде бы подвезли? – вопросом напомнил Ивану Аркадий.

– Подвезли. Только, боюсь, толку от них при таком числе вражеских кораблей будет меньше, чем обычно. Ну да Бог не выдаст, свинья не съест.

Иван скомандовал перестроить эскадру, отведя купеческие суда назад. Они заметно тормозили общий ход, уступая гребным кораблям в скорости, в бою такое замедление могло стать роковым. При этом казачьи каторги существенно изменили направление движения, с вест-норд-вест на вест-зюйд. После чего Васюринский приказал снять с вёсел всех хороших стрелков и абордажников, отправив на гребную палубу прежде всего молодёжь.

Услышав последнее распоряжение, Аркадий поинтересовался:

– А почему ты не дублировал приказ и на другие корабли?

Иван ухмыльнулся (волчья у него всё-таки улыбочка, невольно заподозришь…).

– Там тоже не несмышлёныши командуют. Сами сообразят.

Аркадий присмотрелся к галере, которая шла вслед за ними. И действительно, на её палубе тоже произошло шевеление, явно связанное с перемещением людей на гребную палубу. Обратил попаданец внимание и на изменение ритма барабана, определявшего частоту гребков. Он, несомненно, участился. Следовательно, должна была возрасти и скорость казачьего флота. Аркадий глянул на движение соседней каторги. Брызг из-под вёсел, пены у носа определённо стало больше.

«Чёрт, не помню, какие корабли называли «Пенителями моря»? Кажись, чайные клипера. Наши галеры создают при передвижении брызг как бы не побольше, чем они. Ходили бы они при этом ещё с такой же скоростью. И голландец хренов заложил натуральные лоханки с соотношением длины к ширине судна три с половиной к одному. Хочу ли я влазить в судостроение, есть ли у меня на это время – не играет роли. Есть такое русское слово: «надо»!»

Лёгкий утренний бриз утих совсем, волны были на море символическими, сражаться предстояло, передвигаясь на мускульной тяге. Что для казаков было очень выгодно. Вымотанные греблей от самого Стамбула гребцы осман, как их ни стегай и ни пугай, выдать максимальную скорость не могли. Их противники же только недавно вышли из бухты, успели разогреться, но до утомления им было далеко. Аркадий благоразумно не лез с советами к Ивану, осознавая, что в сражениях гребных флотов некомпетентен. Но до боя было явно ещё далеко, беседу, посчитал попаданец, завязать можно.

– Попробуешь занять параллельный туркам курс и неожиданно угробить экипажи сразу многих вражеских кораблей?

– Параллельно не получится. Они кучей идут. Причём растянутой скорее вширь по строю, чем в длину. Попробую врезаться в их строй, благо ребята на палубах одеты по-турецки и вымпелы у нас их же.

– А они сами сразу по нас огонь не откроют?