Флиртуя с огнем

Его взгляд скользнул по магазину, который был пуст, за исключением одинокого продавца, тайно поглядывающего на них в ожидании малейшего поощрения, чтобы начать свою болтовню. Люк размышлял, как бы выразиться поделикатнее, но затем решил, что всегда говорящая все прямо Кинси сможет справиться с чем угодно.

— Именно на той кровати моя бывшая жена несколько месяцев трахала моего бывшего друга.

Ее глаза светились пониманием, когда она легла на локоть.

— Ты об этом знал или, эм, знал ?

Ох, он точно знал.

— Во всем “Костко”[89]  не хватит отбеливателя, чтобы стереть эту картинку из моих глаз.

И как будто то, что его жена и ее мужчина-шлюха трахались, как кролики, уже само по себе не было ужасно, им надо было заниматься этим в доме Люка. В кровати, которую они с Лизой купили вместе, когда поженились. Тогда его жизнь была полна планов: он подарит Лизе ребенка на этой кровати, она будет кормить грудью их детей на этой кровати, они построят хорошую жизнь в этой кровати.

— Так это было больше года назад, — голос Кинси разрушил его пузырь страдания.

— Верно.

— И ты все время спал в этой кровати?

— Нет, я сплю на диване, — когда она собралась что-то сказать, Люк пояснил: — Не волнуйся, я меняю простыни каждые несколько недель. Ты не спала на настоящем месте преступления.

Он не был настолько повернутым, чтобы сохранять постельное белье, как какое-то святилище для склонного к изменам сердца его бывшей жены. Но с другой стороны, он оставил все в комнате таким, каким оно было. Мебель, которую она выбирала, бледно-голубую краску на стенах, шелковые шторы, до которых ему не позволялось дотрагиваться испачканными дымом пальцами.

И потом были и другие вещи, которые ему были запрещены.

Сначала помойся, Люк. Ты же знаешь, я не могу спать с тобой, когда ты такой грязный.

Прядь медово-золотистых волос Кинси выбилась из завязанного узла, и он заправил локон за ухо. Без своего делового костюма и “на колени передо мной” каблуков она выглядела моложе на несколько лет и очень похожей на тот идеал, который он создал у себя в мысленных планах на будущее. Эта уступчивая, покладистая женщина, которая будет подчиняться его воле. Рзумеется , его либидо знало толк. Не в силах отстраниться, он провел большим пальцем по ее щеке.

— Лиза всегда хотела большего, ожидала, что у меня будут какие-то еще слои, которые она сможет открывать, когда мы будем узнавать друг друга лучше. Но… я показал ей все, что у меня было. Не было никаких скрытых глубин. Никакого внутреннего ребенка, желающего вырваться на свободу. Я обычный простой парень. Люблю пиво, секс и хоккей. Ненавижу лжецов, Стинга и  искусство, в котором не изображены люди.

Кинси рассмеялась, чего Люк и добивался. Он не видел причин, почему разговор о его бывшей и всех тех моментах, в которых он с ней провалился, должен испортить настроение.

Люк поднял глаза к потолку. Одна плитка была треснувшей.

— Я думал, что обеспечение ее безопасности и чертовски сильная любовь  будут достаточными, но они не были. Она думала, что мне не хватало эмоциональной разумности, что бы, черт возьми, это ни значило. Но все сводилось к тому, что по ее мнению, у меня было слишком мало амбиций.

— В карьере?

— Да. Она адвокат, какое-то время ее устраивало то, что я синий воротничок, но она хотела, чтобы я стремился к большему. Лейтенант, следователь по поджогам, в общем, что-то вне пожарной части. Она говорила, что моя семья сдерживает меня.

Взгляд Кинси снова стал серьезным и проницательным.

— А они сдерживают?

— Я уже говорил тебе, насколько мне важно защищать их. Сейчас, это все амбиции, которые мне нужны.

Она кивнула в ответ, не кивок вроде “Я поняла” , а один их тех, что говорит “Мы еще вернемся к этому”

. Он хотел возмутиться, но оказалось, что ему нравится такой ее подход.

— Я не был отличным мужем, Кинси. Мне следовало больше разговаривать с ней. Прислушиваться к ее потребностям. — В той кровати . Теперь Люк говорил фразами как в китайских печеньях с предсказаниями, только вместо постскриптума “в постели” ,  эта последняя фраза была коронной.

Вся твоя жизнь рухнет к чертям собачьим . В той кровати.

Сочувствие в глазах Кинси почти убивало его.

— Иногда нам хочется оценить прошлые решения через призму “следовало бы”, “можно было бы”, “лучше бы”, Люк. Может тебе следовало бы уделять ей больше внимания и прислушиваться к ее проблемам. А может быть ей не следовало бы гулять и быть раздвигающей-свои-ноги-перед-каждым-членом шлюхой.

Смешок, который у него вырвался, облегчил тяжесть в груди. А также привлек внимание продавца, который двинулся к ним, но Кинси подняла руку, чтобы остановить его. Повелительный жест, от которого все тело Люка стало твердым. Эта женщина была чем-то особенным.

— Скажи мне, что ты действительно чувствуешь?

— Только что сказала. Я тоже прошла через это, помнишь? — она опустила голову обратно на матрас. — Итак, чего ты ждешь от постели.

— Слишком просто, Тэйлор.