Флот и крепость. Синопский бой

Добровольцев из греков на острове почему-то становилось все меньше и меньше, вооружение их — все хуже... И только когда один из подвластных султану пашей, имевший свое войско, прислал по приказу Селима четыре тысячи албанцев, Ушаков почувствовал почву под ногами.

Батареи судовых орудий были уже установлены на острове и действовали по крепости; оставалось только под прикрытием огня с кораблей и фрегатов высадить достаточной силы десант, чтобы захватить сначала форпост крепости остров Видо, а потом и самую крепость.

Все необходимое для штурма было наготове. Свыше ста сигналов флагами было придумано Ушаковым, чтобы передавать с флагманского корабля приказания и всем судам в море и десантным отрядам на берегу в день штурма.

Но он готовился не только руководить боем; ни одно сражение из всех, им данных, не обходилось без его личного участия в нем, и корабль «Св. Павел» обычно брал на себя труднейшую задачу. Это был уже несколько старый корабль, который и строился в Херсоне, — еще при Потемкине, — под наблюдением самого Ушакова, и поступил потом под его команду, так как был он тогда уже капитаном 1-го ранга.

Другие корабли, спущенные в воду с Херсонской верфи в том же 1784 году, частью были разбиты и потоплены, частью были приведены в ветхость проволочным червем, в изобилии водившимся в севастопольских бухтах; но свой шестидесятишестипушечный корабль Ушаков раньше, чем другие суда, спас от червя, обив его подводную часть медными листами.

Суровый с виду, Ушаков трогательно любил это свое создание.

Корабли при Потемкине строились в самом спешном порядке, из леса, которому не давали просохнуть, по старым чертежам, заранее обрекавшим их на тихоходность, и Ушаков, хорошо сведущий в деле постройки судов, сам просиживал долгие дни над чертежами, сознательно оттягивал срок выпуска корабля, чтобы дать возможность просушить для него доски.

В каждую мелочь при этой постройке вникал он, зато корабль вышел и наиболее ходким и наиболее способным к маневрированию, не говоря уже о том, что на нем была лучшая во флоте команда.

«Св. Павел» вышел показным кораблем. На нем любил бывать Потемкин, когда приезжал из Херсона в Севастополь; им же в первую голову щеголял он, когда принимал в Крыму Екатерину.

Тогда «Северной Семирамиде» вздумалось беседовать не только с самим Ушаковым, но и с одним из матросов его корабля — Филатом Хоботьевым. Она была тогда довольна всем, что видела: и только что завоеванным Крымом, и только что построенным флотом, и голубым морем, и солнечным ласковым днем, и больше всего собою лично, преодолевшей долгий древний путь «из варяг в греки» по Днепру, мимо Киева. Блистательно улыбаясь, как крымское солнце, обратилась она к Хоботьеву:

— Что, матрос, не ждали, должно быть, меня здесь, в Крыму, а я вот приехала на вас, матросов, посмотреть!

Богатырски сложенному Хоботьеву нужно было что-то ответить, раз обратилась милостиво к нему сама императрица, рядом с которой высился, как матерый дуб, одноглазый Потемкин и позади которой стояла такая огромная, такая раззолоченная свита... Толстая бычья шея Хоботьева от необычной работы мысли налилась кровью, он выкатил глаза, перебрал сухими губами и выпалил на весь корабль:

— От эфтакой царицы всего можно дождаться, ваше величество.

Всех в недоумение поставил этот матросский ответ, и прежде всех самое императрицу. Она обратилась по-французски к Потемкину, — счесть ли за комплимент такие слова, и тот ответил ей по-русски:

— Разумеется, матушка царица, это — комплимент — и даже комплиментище, притом же от чистого сердца.

После этого разъяснения светлейшего князя Тавриды Екатерина, улыбнувшись, церемонно наклонила голову в сторону Филата Хоботьева и пошла дальше, и все, кто был в ее свите, сочли своим долгом милостиво поглядеть на столь речистого и столь ловкого комплиментщика и улыбнуться благосклонно, следуя дальше.

Теперь Хоботьев был боцманом корабля. Для него, как и для самого Ушакова, «Св. Павел» стал родным домом.

В том же 1787 году, когда приезжала в Крым Екатерина, турки начали новую войну за тот же Крым и за все вообще берега Черного моря, отвоеванные Россией. Русский посол Булгаков был посажен немедленно в Семибашенный замок, а турецкий флот появился в Черном море.

Энергичный приказ пришел тогда из Херсона в Севастополь от Потемкина графу Войновичу, контр-адмиралу, командовавшему флотом:

«Подтверждаю вам собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дела, ожидаемые от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших. Хотя бы всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля. Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы ни стало, хотя б всем пропасть».